Михаил Попов - Ларочка

Получив грозную повестку, Бабич, позвонил с предложением денег. Больших денег. И все время повышал ставки. Готов был опустошить свои счета, и посадить семейство на голодный паек. Откопать кубышки, зарытые в дачном погребе.

Лариса развлекалась этими телефонными торгами.

И вот опять зазвонил треснувший прибор.

Это была Агапеева.

— Ну, что одну девушку можно сильно поздравить.

Лариса даже вскрикнула.

— Неужели?!

— Приказ подписан, и у нас есть все основания для чего?

— Отметим, отметим, да еще как.

— Я вызов отправлю прямо сегодня. Твой отец сможет приехать уже на это неделе? Еще три дня осталось?

Лариса открыла было рот, но вдруг как–то вся осеклась, ударенная изнутри неожиданной мыслью.

— Послушай, а нельзя погодить?

— Ты что, рехнулась?!

Благодаря невероятным и разнообразнейшим связям Агапеевой стало все–таки возможно великое переселение семейства Коневых из Белоруссии поближе к Москве. Сколько было выпито водки и съедено шашлыков на разных дачах, сколько… и вот теперь какой–то выверт!

— Не обижайся, сама все поймешь, приезжай!

Каприз Ларисы объяснялся просто — она не могла допустить, чтобы отец увидел ее в этом пятнистом обличье. Знала, что такого стыда не перенесет. Всем своим свитским она демонстрировала синяки и ссадины с некоторой даже гордостью страдалицы, это было как бы материальное воплощение ее морального превосходства мученицы над ними всеми такими обыкновенными, обоснование ее возвышенного над ними положения.

Отец, совсем другое дело. Остатки провинциального воспитания? Да!

Нет, нет, минимум на две недели необходимо отложить его визит. Вызов из ГУКа пойдет к нему, когда синяки совершенно побледнеют.

Телефон зазвонил опять.

Интересно, что на этот раз предложит перепуганный колбасник? Кстати, шевельнулось в голове: Рыбаконь, сухая колбаса, директор мясокомбината Бабич… Она не успела больше ничего подумать, сбил с мысли голос в трубке.

Младший Бабич.

— Ну, говори.

— Нам надо поговорить.

— Я и говорю — говори!

Мучительное, сбивчивое дыхание.

— Не так.

— А, хочешь приехать? На экскурсию, взглянуть на дело рук и ног папаши своего? Картина живописная. Может, ты и сам мечтал о чем–нибудь в том же духе, а?

Бабич несколько раз тяжело и вдруг шумно вздохнул.

— Какая же ты все–таки дрянь!

И положил трубку. Лариса даже не успела вкрикнуть в нее уже вырвавшееся разъяренное: «что?!»

Ах ты, мозгляк, тля, мразь мелкая… Честно говоря, она была почему–то очень уязвлена этим жалким выкриком. Она считала младшего Бабича все же, как бы там ни было, состоящим при себе, в состоянии некой военизированной приданности, и человеческой преданности, чувствовала человеком, который должен был бы непрерывно ощущать облагодетельствованность ею. Радоваться праву находиться в ее жизненном поле. А тут! Более уместной была бы с его стороны истерика другого знака, например — я убью его! Желалось немного надрывной мелодрамы. А тут тупой сбой. Какие они все–таки… Бабичи!

Но быстро успокоилась мыслью — приползет! Лариса прищурила окруженный черным кругом глаз, отчего получилось очень грозный вид, дохнула дымком. Приползет, возможность для самой изощренной сатисфакции представится не более чем через пару недель.

Опять звонок, и теперь уже в дверь.

Гапа.

Только распахнув уже дверь, Лариса поняла, что та явилась не одна. В следующую секунду она поняла, с кем именно явилась гостья.

Реакция была мгновенной — спустя две секунды Лариса сидела на краю ванны в своей ванной комнате и беззвучно материлась. Агапеева бродила по квартире, присвистывая.

— Да, иногда женщины не кокетничают, предупреждая, что у них неубрано!

Когда она заглянула в ванну, Лариса набросилась на нее — ты, мол, что с ума сошла, как же было можно, с незнакомым генералом, когда у меня под каждым глазом по такой блямбе!

Агапеева искренне разводила руками, ну не знала, подруга, ты бы хоть намекнула.

— Кто это?

— А он сказал, что вы знакомы?

— Белугин?

— Ну, да, как узнал, что я к тебе еду, напросился. Шампанского купил, коньяка.

— Как его?

— Как Пушкина.

Лариса бросила сигарету в унитаз, и перешла с шепота на повышенный тон.

— Здравствуйте Александр Сергеевич, я так рада, что Гапе удалось уговорить вас заглянуть ко мне в гости.

Генерал подошел к ванной двери деликатно хрустнув паркетом.

— Что вы, я сам напросился, жаль только, что так не вовремя, прошу, так сказать, извинения.