Ольга Толмачева - Отпуск

— И мы с тобой через сто лет будем такими же смешными! — Андрей накрыл Алю рукой, и она утонула под мышкой. Тусклый свет лифта осветил её увлажняющиеся глаза. — А ты скажешь мне: «Не буду с тобой танцевать, у тебя туфли немодные».

Аля всхлипнула и прижалась крепче.

— Ну что ты, малыш, мы ещё всем покажем!!! Мы повоюем! — Одной рукой Андрей поднял невесомую жену, отодвинув служащего, очень рассчитывавшего на чаевые, другой схватил чемодан и лихо полетел по коридору отеля к себе в бунгало, огибая расставленные тележки с гостиничным барахлом.

Андрей вошёл в воду.

Океан за ночь остыл. Прохладная волна окатила его могучий торс. Он поплыл, не щадя сил. Энергично взмахивал руками, высоко выныривал, глубоко погружался в воду. Плыл нетехнично, неспортивно, словно хотел подавить крик. Уйдя далеко от берега, долго лежал, раскинув по сторонам руки, пристально глядя в ослепительно синее небо.

Спустя полчаса он уже шёл обратно, печальный и истощённый. Знал, что нужно собраться. Излучать оптимизм и уверенность.

Если раскиснет — катастрофа…

Осторожно повернул ручку на двери.

Аля сидела на балконе, увитом цветами. На голове туго — косынка. Увидев мужа, радостно потянулась навстречу. Глаза сухие, ввалились в глазницы.

— Температуру мерила? — спросил Андрей.

— Да, как всегда, — ответила Аля.

Андрей вздохнул. Увидел на коленях томик стихов. Обнял жену, и она почувствовала на щеке прохладу океана.

— День занимается. Ты сегодня будешь купаться. Обязательно! Собирайся, пока не жарко.

— Думаешь, можно?

— Не думаю — знаю. Как спала?

— Обычно. Андрюш, ты послушай, как сказал Бродский. — Аля раскрыла томик: — « Да будет мужественным твой путь, да будет он прям и прост» *. — Она взволнованно встала. — « Да будет во мгле для тебя гореть звёздная мишура…» — Голос не слушался. — «Я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути».

По щеке жены скользнула слеза. Отвернувшись, Аля уткнулась в веточку экзотического растения:

— Это все будет у тебя… Потом…

От слова «потом» его обожгло. Он судорожно схватил ртом воздух и тихо, боясь проявить себя, выдохнул в сторону.

— Не со мной… — припухшими глазами она осторожно взглянула.

Андрей нахмурился. Протянул руку в намерении отобрать книжку.

— И ещё вот это, Андрюшенька. Послушай, пожалуйста! — Аля торопливо пресекла его жест.

— « И значит, не будет толка от веры в себя да в Бога и значит, остались только иллюзия и дорога. И быть над землёй закатам, и быть над землёй рассветам. Удобрить её солдатам. Одобрить её поэтам…»* — Последние слова она прошептала без звука, одними губами.

Андрей выхватил и отбросил в сторону книжку. Притянул жену:

— Ты не должна это читать. Что–нибудь другое — не это!

— Не могу не читать! Эти слова откуда–то… с того света… Про меня — солдата… Бродский предупреждает… все знает. Нет сил оторваться…

— Женщина! Я запрещаю тебе это читать. — Андрей шутливо сдвинул брови. — Мы почитаем это в Москве, когда болезнь отступит. А сейчас нужно жизнеутверждающее. Например, Пастернак. Его стихи — стакан отжатого сока. Полезны, целебны, как « воздух садовый, как соды настой, Шипучкой играет от горечи тополя» .** — Вслушайся, почувствуй разницу!

Аля попыталась улыбнуться, стирая со щёк слезы.

— А теперь на пляж, — распорядился Андрей. — А завтрак закажем сюда. Никого не хочу видеть, только ты и я.

— А Пастернак?

— Пастернак? Думаю, его смогу вынести.

— Во время приёма таблеток?

— Вместо! На часик. Но не больше. Иначе… — Андрей сделал страшные глаза. — Зарэ–эжу!

Аля засмеялась, всплеснув ладошками. Смех — колокольчиком. Андрей уже забыл этот весёлый перелив.

— Андрюшка, но солнце? Врач сказал…

— Солнце, когда в меру, полезно. « Нам без солнышка обидно — В поле зёрнышка не видно» *. Доверься мне!

Он привёз Алю сюда на страх и риск, когда отступила надежда. Когда врач сказал, по–прежнему не глядя в лицо:

— Мужайтесь! Мы сделали все, что могли… — И Андрей почувствовал, как сдавило горло.

— Сколько осталось, доктор?

— Это не у меня спрашивайте — в храме.

— Но, доктор… Неужели совсем ничего… — Стены поплыли. Андрей схватился за дверной косяк.

— Пожалейте жену, она устала. Пусть уйдёт… счастливая…

И тогда он решился! Давно знал, как Аля мечтала побывать на океане, спрашивала, правда ли волны там гигантские — несколько метров высотой, протяжённые, длинные? А вода вязкая, изумрудная? Правда?