Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— Ну чего ты? Сказал бы, что мешаем… — бормотал он, — Сидели себе тихо-мирно…

— Мальчики, куда же вы? — будто проснувшись и обводя подвал огромными глазами, спросила блондинка. — Вас же трое?

Совсем не к месту вспомнился недавний случай в бане на Чайковского, куда Уланов уже много лет ходил по пятницам. В парилку пришел мордастый мужчина с полным тазиком и веником и принялся париться. Ему стали говорить, что воду нельзя приносить на полок — и так влажности достаточно, но тот, ни на кого не обращая внимания, макал себе веник в таз и брызгал на всех водой. Высокий парень, поддававший ковшом на длинной ручке у раскрытого зева раскаленной печи, подошел и приложил металлический черпак к заднице нахала. Тот подскочил до низкого потолка, схватил тазик и уже у дверей выкрикнул: «Ну чего вы, ребята? Сразу сказали бы…».

Вот так же и этот патлатый бормочет. Есть люди, для которых лишь грубая физическая сила — действенный аргумент.

— Зачем, говорю, подонки, воду отключили? — приблизился Николай к нему — Все краны в доме перекрыли!

Парень закрылся руками и, согнувшись, метнулся в сторону, но Уланов и не собирался его бить.

— Мы же не знали, думали, что трубу прорвало… — буркнул парень, вылетая за распахнутую дверь.

Отворачивая все краны подряд, Николай натолкнулся взглядом на глазастую девушку, которая в прежней позе невозмутимо сидела у трубы с разлохмаченной изоляцией. Во рту у нее самодельная сигарета. Черные ресницы взлетали вверх и опускались, казалось, она толком не поняла, что тут произошло.

— А ты чего сидишь, пигалица? — грубовато сказал Николай — Беги, догоняй своих патлатых дружков. Сюда вам больше ходу нет.

— Какие они дружки, — чистым мелодичным голосом проговорила девушка. — Так, приятели по несчастью…

Николай повнимательнее посмотрел на нее. В трубах заурчало, послышался характерный звук льющейся водопроводной воды. Где-то наверху тоненько шипело. На девушке коричневая теплая куртка с капюшоном, неизменные протертые джинсы и кроссовки в белесых разводах. Еще длинный белый шарф с синими поперечинами на концах. Глаза у девушки голубые, спускающиеся в беспорядке волосы русые с рыжинкой. Наверное, она давно не причесывалась, да и не мыла свои, в общем-то красивые, густые волосы.

— Какое же у вас общее несчастье? — насмешливо заговорил Николай, — Никто вас не понимает, этаких подвальных умников, не хотят разобраться в ваших тонких душевных метаниях, осуждают за бродяжничество, посягают на вашу драгоценную свободу… Преследуют за блядство…

— Как грубо, — равнодушно вставила она.

— … за наркоманию, за тунеядство… — он неожиданно нагнулся и вырвал у нее изо рта сигарету, брезгливо понюхал и швырнул в лужу, — Что это за гадость?

— Откуда я знаю, что там намешано? — чуть приметно улыбнулась девушка. — А вы сердитый.

Эта скупая улыбка как-то сразу осветила ее прозрачное лицо, половину которого занимали огромные печальные глаза. В них не было ничего, пустые красивые глаза. Зубы у нее хотя и мелкие, но ровные, белые. В одном ухе в гуще волос сверкнула белая сережка, крошечная, как искорка.

— Поднимайся, принцесса, — сказал Николай, — Я дверь замкну, чтобы разные подонки сюда не забирались и не портили людям с утра настроение.

— Вы совсем не знаете, кто я, а так говорите, — не двигаясь с места, произнесла она своим тонким мелодичным голоском.

— Я не милиционер и разбираться, кто вы и что вы, не собираюсь.

— А надо бы, — вздохнула девушка, — Каждый человек — это вселенная. Так говорит Никита Лапин…

— Ваш пророк?

— Такой же… как мы все.

Видя, что она не собирается шевелиться, Николай подхватил ее под руки и поднял. Вроде бы худенькая, а тяжелая! Девушка была ему по плечо. В русых волосах запуталась белая нитка, Николай с трудом удержался, чтобы ее не выдернуть.

Как маленькую, взял за руку — ладошка у нее была грязная — и, стараясь не замочить ноги, повел за собой из подвального помещения. По пути выключил свет. Девушка зажмурилась на солнечном дворе, длинные ресницы затрепетали, ладошка ее все еще находилась в большой руке Уланова. «Сколько же ей лет? — подумал он, — На вид совсем школьница».

— Небось, родители разыскивают, — ворчливо заметил Николай. Возьми монету и позвони… — он начал шарить в кармане куртки.

— Мне некому звонить, — негромко произнесла она. Глаза ее немного приоткрылись.

— Студентка? — сообразил Уланов.

— Я — никто, — даже с какой-то гордостью сказала она, — Так, перекати-поле. Слыхали про такой колючий сорняк?