Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Николай близко сошелся со старшим братом, когда проходил двухмесячную практику в Новгороде, он жил на квартире у Геннадия. Ему казалось, что у брата все хорошо: симпатичная жена, ребенок, отдельная квартира. А потом все рухнуло и Геннадий остался один. Жена его вышла замуж за артиллерийского капитана и уехала из Новгорода в Закавказье. С тех пор Геннадий ни разу не видел своего ребенка, алименты у него исправно высчитывали из зарплаты — об этом жена позаботилась. Даже из ЛТП по исполнительному листу высылали ей деньги. Геннадий одно время часто приезжал к Улановым в Ленинград, шлялся по пивным и кабакам, два раза попадал в медвытрезвитель, и Николай исправно вносил за него штраф. Бабушка ворчала, но терпела. Все это было в годы безобразной пьянки, а сейчас братишка держится. Хочется верить, что он покончил с этим страшным пороком навсегда. Для Николая выпивка никогда не была помехой в жизни. Пил он редко, неохотно, а если, случалось, перебирал, то потом надолго испытывал стойкое отвращение к спиртному. Николаю скучно было в пьяных компаниях: знакомые на глазах глупели, несли всякую чушь, задирались, возбуждались, начинали при женщинах материться — все это угнетало Николая. Особенно досаждали доброхоты, которые уговаривали выпить, мол, живем однова, гуляй, пока молод да красив…

Наверное, поэтому Николай стал избегать компаний, застолий. Начавшуюся к середине восьмидесятых годов борьбу с пьянством приветствовал, по нему, хоть бы ввели в России сухой закон. Его раздражали длинные очереди в винные магазины, разговоры о водке и вине: где, что и когда выкинули в продажу… Может, потому и друзей у него было мало.

В 1986 году в автомобильной катастрофе погибли мать и отец. Они поехали на «Жигулях» в отпуск к знакомым в Пярну. Неподалеку от этого курортного городка в них врезался тяжелый грузовик. Отец погиб сразу, а мать с тяжкими переломами и ушибами умерла в больнице.

Через год после этой трагедии умер дед-железнодорожник и Николай остался в двухкомнатной квартире вдвоем с семидесятилетней бабушкой Лидией Владимировной. Старая ленинградка, она пережила здесь блокаду, до 65 лет работала гримершей в Пушкинском театре. На всю жизнь осталась фанатичной театралкой. Не пропускала ни одной премьеры, на некоторые спектакли ходила по нескольку раз. В ее комнате были развешаны портреты известных артистов с размашистыми дарственными надписями, афиши, театральные программки, где указывалась и фамилия бабушки. К ней на чай, а Лидия Владимировна готовила замечательный чай, заглядывали театральные работники: гримеры, парикмахеры, бутафоры и старые актрисы. Бабушка считалась специалистом в своей области и иногда ее на неделю — две приглашали в театр поработать. Даже один раз взяли на гастроли в Чехословакию. Для нее это был праздник.

К внуку Лидия Владимировна относилась хорошо, не раз говорила, что с его внешностью надо было поступать не в педагогический институт, а в театральный. Глядишь, стал бы уже знаменитым артистом! Профессию артиста бабушка считала самой значительной в наш век. Никого так народ хорошо не знает, как своих любимых артистов. И никто такого сильного воздействия не оказывает на народ, как артист. Телевидение, кино сделали эту профессию самой престижной в мире. Не случайно же американцы на два срока избрали своим президентом бывшего голливудского артиста Рейгана.

Николай так не считал, но с бабушкой не спорил. Кстати, заядлым театралом он не стал, ходил, конечно, на самые популярные спектакли. Бабушка могла достать билет или контрамарку на любой спектакль. На трезвый взгляд Уланова, театр в Ленинграде переживает кризис: мало хороших пьес, а конъюнктурные постановки теперь привлекают разве что приезжих, ленинградцы остыли к своим театрам. И артисты хорошие, имена громкие, а спектакли слабые, примитивные… Однако с бабушкой спорить на эту тему было бесполезно: театр — ее последнее прибежище в этой сложной и беспокойной жизни.

Над головой раздался тонкий свист — низко пролетели три крупных утки. Смаху приводнились за спутанной стеной камышей, послышались кряканье, плеск.

Осыпавшиесякамышовые шишки закивали лысыми длинными головами, просыпая в тихую воду остатки коричневого пуха. Багровая полоса над бором все ширилась, узкие облака окрасились в желтый цвет, изумрудно засветились вершины сосен и елей, сиреневый туман уже до половины окутал остров. К вечеру стало прохладнее, а ночью вполне возможен небольшой мороз. Теплая, дождливая в этом году зима мстит холодом ранней весне. На плесе тяжело бултыхнуло, наверняка ударила щука. А может, и красавец судак. Брат пока в этом году еще не опробовал на Гладком свои снасти. Недавно лед сошел, даже цвет воды был холодно-леденистый. Без зелени-осоки, камышей и кувшинок — озеро кажется голым, холодным. Ни одна морщина не потревожит зеркало, каждое облако рельефно отражается в нем.