Всеволод Фабричный - Самоед

Что же остается? Любовь, которая снова мутировала в крепкую дружбу? Привычка? Обыкновенная привычка? Возможно. Очень может быть. Я вот сейчас вспомню одну пожилую пару… Сейчас, сейчас… Конечно им было не по сотне лет. Еще сохранилось много интересов и увлечений. Они жили в доме напротив. На третьем этаже. Из нашего кухонного окна можно было отлично обозревать их апартаменты. Окна у ветеранов труда всегда были распахнуты и поэтому я мог не только смотреть, но и слушать. Я признаюсь — я из таких людей, которые очень любят подсматривать и подглядывать, да и эксгибиционизм мне не чужд. Как–то я, помню, повадился мыть посуду в одном фартуке на голое тело. Все было спланировано — в соседнем доме проживала рыжая алкоголичка лет сорока. Весь этот театр делался для нее. И видела (могла видеть) меня из свого оконца. Я поворачивался то так, то этак. Нагибался, поднимая полотенце. Фартук натягивался небольшой остроконечной опухолью.

Педофилией пока не хвораю. Фантазировать о детсадовских нимфетках сидящих моем урчащем лице я, возможно, начну в более преклонном возрасте.

Низок! Низок и немного сожалею об этом. Но подглядывать и подслушивать все равно буду. И надевать фартук на голое тело тоже не перестану. Ненавижу доносчиков и предателей. (это сказано для равновесия).

Майский вечер. Сидя в своей комнате, я вдыхаю свежие выбросы с литейно–механического завода. А может быть это поля фильтрации так пованивают. Люблино. Всегда чем–то несет.

Звонкий вопль и грохот посуды перекрывает даже громкий, осатаневший голос Летова. Я кидаюсь на кухню. Меня трясет от возбуждения: сейчас будет спектакль. Это лучше театра на Таганке, это интереснее, чем новая постановка во МХАТе… Я прячусь около подоконника.

Старуха кричит на своего деда. Оба находятся на кухне. Несмотря на то, что дед стоит позади нее — она почему–то голосит прямо в раскрытое окно. Наверное она хочет, чтобы вся улица сопереживала ее чувствам.

Старуха: Что ты от меня хочешь? Как ты мне надоел! Из–за тебя…(неразборчиво) дочка загублена! Я тебе говорю, мудак! Хуй!

Дед: бубубубубу!

Старуха: Ты видишь — какая эта алкоголичка приходит? С кем она приходит? Она же, блядь, вся…(неразборчиво)… и внук что делает? Что он делает?

Дед: бубубубубу!

Старуха: (Поворачивается к мужу, скрывается на секунду из виду. Через секунду возникает снова с неопознанным предметом кухонной утвари в руках. Швыряет в супруга. Тот видимо уворачивается, потому что слышен звук разбитого стекла). — Ты мудак! Мудак! Я знаю, что ты в туалете каждый день запираешься! (неразборчиво) Онанист ебаный! Онанист! Аааа!!!

Дед: (убегая из кухни) бубубубубу!

В зимнее время, когда и наши и стариковские окна были закрыты — я наблюдал спектакль без звука. Это было досадной помехой. С акустикой все гораздо интереснее.

Да что все старики? Можно перейти из кухни в комнату моих родителей, прислониться жадным ухом к стене и послушать, что твориться у молодой семьи с семилетним ребенком.

Отец — агент КГБ, мать — маленькая, но юркая домохозяйка украинской национальности. Сын — школьник. С недавних пор жена перестала быть популярной у мужа. Все началось в тот вечер, когда он обвинил ее в краже общесемейных денег. Сначала ссоры были незначительными, затем муж начал приходить домой нетрезвым, а так как у представителей КГБ почти всегда много мускульной силы — бабешке пришлось туго. Например вот так:

КГБ — (ревет) — Сука! Я тебе говорил сюда больше не приходить!

Сын (плачущим голосом) — Папа! Папа! Она поесть пришла!

Жена — (сыну) Замолчи и иди в свою комнату, я сказала!

КГБ — Блядь! Ты меня довела уже! Понимаешь? Довела!

Слышен шум борьбы, сильный удар об стену — так что она содрогается. На две секунды наступает идеальная тишина.

Жена — (сквозь рыдания) Что ж ты, гад проклятый, руки–то ломаешь! Что ж ты, скотина, делаешь!

КГБ — (испуганно) Видит Бог! Видит Бог!

Жена — Гад! Негодяй!

КГБ — (еще более испуганно) Видит Бог, я не хотел этого делать!

И так — каждый день…

Есть интеллигентные семьи, у которых не происходит выламывания рук, поджогов живых людей (это другие наши соседи — со стороны моей комнаты) или выбрасывания поддатых отцов с балконов пятого этажа (наша старая квартира в Солнцево). Будто бы и кажется, что в интеллигентных семьях спокойнее жить… Ничего подобного. Я — вырос и живу в полуинтеллигентной семье — я сам без пяти минут интеллигент. С гнильцой конечно. Можно сказать, что полностью гнилой. Естественно — мне еще надо многому научиться: я, например, был в ресторане всего один раз в жизни. Несколько лет назад расшалился и решил сходить. Не вышло. Увидев цены на пищу в преподнесенном мне меню — я в страхе встал со стула и быстро пошел к выходу ни говоря не слова. По дороге я нечаянно наступил на ногу официантке своим большим, черным ботинком. Она охнула от боли.