Таир Али - Ибишев

Недавно я поймал себя на странной мысли: я почти не вспоминаю мать. И это при том, что я всегда был очень привязан к ней. Зато вот отец снится мне, как минимум, один раз в неделю. Иногда чаще. Время как будто не отдаляет его от меня. Хотя, по правде говоря, и не приближает. Мы словно вращаемся друг вокруг друга по какой–то раз и навсегда определенной орбите. Он со своими каштанами и я у торчащей из земли ржавой трубы.

И нам никогда не пересечемся с ним. Даже смерть не может изменить это.

2.

Селимов не спит.

Предрассветные молочные сумерки заливают комнату. С тех пор, как жара, наконец, отступила, с моря вот уже несколько дней дует благословленный северо–западный ветер, несущий Денизли облегчение и свежий воздух. И назад к берегу потянулись косяки воблы и кефали. И рыбаки снова стали выходить в море. И артезианские колодцы вокруг города вновь наполнились пресной водой…

Селимов старается не шуметь.

Ветер качает занавеску, заставляя бронзовые кольца на карнизе глухо клацать. Потрескивает мебель. В ванной из проржавевшего крана капает вода.

Селимов украдкой смотрит на Джамилю. Она улыбается и шевелит губами во сне. Дыхание ее ровно и чисто. Он думает про Ибишева, заблудившегося в умозрительных лабиринтах. И думает про Джамилю — Зохру, пытаясь увидеть ее жадными глазами Ибишева. По всей комнате разбросаны ее вещи. Она ненавидит уборку, она похожа на ребенка. Селимову, одержимому греховной манией величия, кажется, что это он сам создал ее такой, родил из морской пены так же, как несчастного Ибишева из горького праха…

Селимов наполняет желтую от ржавчины ванну прохладной водой.

Он мылит ее плечи губкой. Она смеется и отворачивается. Она сидит в ворохе мыльной пены. Селимов сосредоточен. Он рассматривает ее тело. Он делает это каждый день в течение последних трех недель, но оно все равно остается для него загадкой. Капли пышной пены постепенно опадают на ее матовой коже, тают. Словно ожившие кружева. Селимов смотрит на ее живот сквозь колеблющуюся воду. Опускает руку в ванну и проводит губкой по ее бедрам. В этом нет страсти. И почти нет желания. Его пугает почти отталкивающая совершенность форм. Джамиля — Зохра смеется и убирает его руку.

Три недели назад деревья трещали от жары, и в воздухе была разлита горечь. И лицо ее было мокро от пота. Она целовала его губы, прижималась к нему и руки Селимова дрожали.

В тот первый раз на ней была короткая юбка выше колен красивого салатового цвета. Как живой лепесток влажной ламинарии.

Селимов заворачивает ее в большое махровое полотенце.

С балкона хорошо видно, как с моря на город наползает легкий, словно вуаль, серо–белый туман. В подвижной дымке тускло вспыхивает маяк. Продолжают гореть уличные фонари и большая лампочка перед подъездом дома. Прямо посередине улицы натянут транспарант с гигантским портретом героя Салманова. На Салманове черная водолазка. Он улыбается. Редкие седые волосы зачесаны назад. Сверху написано: «Единственная надежда Денизли!». Там, дальше, за почтой еще один транспарант. Отсюда его не видно. На нем Салманов в костюме и в галстуке стоит на фоне новостройки: ”Денизли — место, где встречаются Европа и Азия. Превратим наш в город в туристический Рай!».

Денизли любит его. Денизли ему верит.

Селимов закуривает первую утреннюю сигарету. Его подташнивает.

Над свежеотремонтированным зданием мэрии на ветру лихо полощется трехцветный флаг. Туман ложится на плоские крыши домов. Мокрые от росы черные стволы низкорослых маслин, стоящих вдоль тротуара, тускло блестят словно глянцевые.

Новостройка находится по дороге на пляж, чуть выше бульвара. Речь идет о пятизвездном отеле с бассейном, кегельбаном, конференц–залом и несколькими бунгало у самого моря.

3.

«Отец наш, Ибис! Осени нас своими крылами и выведи из темноты!»

Над площадью в светлеющем небе парит птицеголовое божество. Селимов видит свое отражение в его золотых глазах–полусферах.

После того, как Салманов официально обнародовал новый план развития города до 2001 года, в Денизли один за другим стали прибывать иностранные инженеры и строители. В основном это были турки, но были и англичане, и немцы, и даже диковинные американцы. Они привезли с собой ярко–оранжевые бульдозеры «Като», бетономешалки, вагончики и несколько огромных белых «джипов», каких никогда в городе не видели. Состоялась торжественная закладка фундамента. Красную ленту перерезал сам Салманов. Иностранцы накрыли столы прямо на строительной площадке и бесплатно угощали всех желающих сладостями, фруктами и «колой». Было много репортеров. В основном из столицы. Салманов произнес длинную речь. Толпа горожан, сдерживаемая полицией и сотрудниками местного отделения Министерства Национальной Безопасности, бурно аплодировала. Иностранцы улыбались и щеголяли желтыми касками и сотовыми телефонами. Одна такая каска была подарена и Салманову.