Леонид Гартунг - Зори не гаснут

С размаху кидаюсь в темно-зеленую воду. Она охватывает меня холодными крыльями. Ныряю. Плыву в ледяных сумерках мимо длинных стеблей водорослей. Течение шевелит их, как распущенные волосы. Вырываюсь наружу. Переворачиваюсь на спину. Рядом всплескивает испуганная рыба.

На обратном пути, покачиваясь с Егоровым в телеге, спрашиваю его о Новикове. Егоров рассказывает о нем скупо, неохотно:

— Года три у нас уже работает. Сам откуда-то из-под Курска. Семья у него погибла еще в войну. Кажется, пароход разбомбили немцы на Волге. Здесь женился другой раз, живут, вроде, ничего.

— Жена его здешняя?

— Нет. Откуда-то с Украины приехала. Оксана. Красивая, молодая еще. Он-то ее значительно старше. Что еще о нем скажешь?

В село возвращаемся в сумерках. Светится зеленовато-голубая заря. С севера на чистое небо просачиваются высокие, размытые облака. Прощаясь, Егоров поучает:

— Надеюсь, вы энергично возьметесь за дело. Но не считайте, что все умеете, все знаете. За планчиком своим забегите завтра.

После злосчастной истории с Авдотьей он взял по отношению ко мне тон назидательный и строгий. Видимо, он считает, что я человек ненадежный и держать меня в руках надо твердо.

Утром позвонил Колесников.

— Как живете? Как работаете? — слышится в трубку его голос.

— Неплохо, Иван Степанович.

— Что у вас получилось с Окоемовой?

— Было дело, — отвечаю я. — Самому стыдно.

Кратко рассказываю.

— Оказывается, не так страшно. А мне звонили и наговорили такого, что волосы дыбом становятся.

— Кто звонил?

— Не знаю. Женский голос.

Кладу трубку и думаю: «Кто бы это мог быть?».

У калитки сельского Совета я заметил зеленый ИЖ Новикова. Он сам сидел в кабинете у Егорова и говорил ему что-то о закупе молока.

— Вот, — протянул мне мой план Егоров. — Написано неплохо. Постарайтесь, чтобы осталось не только на бумаге. У вас все?

Несколько обескураженный таким напутствием остановился на крыльце, просмотрел написанное. Замечаний сколько-нибудь существенных Егоров не сделал. Кое-где уточнил сроки, изменил нумерацию, иначе озаглавил разделы. Местами на полях заметки: «Правильно», «Давно пора». Каждое слово похоже на подпись — начинается крупно, затем буквы мельчают и переходят в мышиный хвостик.

Кто-то подходит сзади, легонько берет меня под локоть. Это Новиков. Ладонь у него жесткая, но теплая, осторожная.

— Домой?

— Да, — отвечаю я.

— Тогда садитесь.

Он указывает на ИЖа.

Складываю и прячу в карман бумагу. Усаживаемся на мотоцикл: Новиков за рулем, а я прилепляюсь позади, уцепившись за дужку. ИЖ рычит, кидается вперед. Мелькают избы. Ветер упруго давит в лицо. Но Новиков осторожен — около каждой ямки, выбоины он сдерживает машину, как горячего коня.

У медпункта останавливаемся. Соскакиваю на землю.

— Хорошая штука? — спрашивает Новиков и похлопывает ладонью по бачку таким жестом, словно это грива рысака. Подбегают ребятишки, облепляют нас.

— Дядя Илья, прокати!

— Обождите, ребята. В другой раз.

Как будто бы пора нам расстаться, но чувствую, что ему чего-то надо от меня. Но чего? А он не торопится открываться, рассказывает:

— Сколько он мне времени экономит! Со своей ногой больной без него и не управился бы. Вам бы тоже надо. Чтобы план выполнить. У вас там немало поездок намечено.

— А вы читали?

— Прочел, но наспех. Не все понял.

Достаю план, он берет его, надевает очки.

— Вот тут…

Он касается крупным мозолистым пальцем моих аккуратных строчек.

— «Контролировать санитарное состояние водоснабжения…» Это вы как себе представляете?

— Ну, проверять, откуда берут воду, что за вода. Послать на анализ.

— Вот так бы лучше и написать. Конкретнее. Или еще вот: «выдать полевые аптечки». А кому? Нужно научить кого-то ими пользоваться. Значит, это тоже надо добавить… А кое-что вообще упущено.

— Что именно?

Он задумывается. Снимает очки, засовывает их в футляр.

— Знаете, Виктор Петрович? У вас есть время? Может быть, пройдемся по селу?

Новиков приветлив, но, кажется, план мой ему не нравится. Неужели придется писать все сначала? Мне это занятие кажется бумажной волокитой, но отказаться неудобно.

— Пройдемся, — соглашаюсь я.

Думал, займет это полчаса, ну час, а это «пройдемся» растянулось до самой темноты. Пожалуй, не осталось в селе ни одного уголка, куда бы мы не заглянули. Чего бы, кажется, делать на электростанции, но мы побывали и там. Оказалось, что в помещении электростанции дымно, моторист, молодой парень, поминутно выбегает наружу подышать свежим воздухом.