Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

Мотыля не было, а мормышек Вадим купил, на всякий случай приобрел черпалку, похожую на шумовку, только с большими дырками. Черпалкой удобно из лунки выбрасывать на снег загустевшую на морозе.

У сквера, напротив кинотеатра «Победа», Вадима остановил капитан ГАИ в желтом полушубке с портупеей, наганом на боку и полосатым жезлом. Мотоцикл капитана, синий с желтым, с коляской, стоял у входа в сквер, где возвышалась на постаменте гипсовая фигура приготовившегося, с откинутой рукой дискобола. На курчавой голове юноши — круглая снежная шапочка. Фигура была грубо отлита, от диска отломан кусок, так что это был уже не диск, а полумесяц. По-видимому, коренастый капитан со щекастой румяной физиономией смертельно скучал или с утра встал не с той ноги, а еще Андрей Платонов в каком-то своем рассказе, кажется «Фро», справедливо заметил: мол, больше всего нужно опасаться скучающего жандарма, он имел в виду постового на маленькой железнодорожной станции.

— Твои права? — грубовато потребовал капитан. В Великополе милиционеры редко обращались, особенно к водителям, на «вы».

— А в чем дело? — удивился Вадим, доставая из кармана удостоверение. Последний раз у него спрашивали права, кажется, осенью, но тогда на перекрестке была авария: таксист врезался в автобус. А тут у сквера и знаков-то никаких нет, а скорость он не превысил, тут и не поедешь по гололеду больше сорока километров в час.

Пока капитан с напускным вниманием изучал водительское удостоверение и техталон, Вадим разглядывал его: из-под зимнего серого меха шапки выбивались черные волосы, нос крупный, толстый книзу, рот широкий, лоб резко скошенный, мощная выпирающая нижняя челюсть с острым подбородком. На вид крепок, широкоплеч, вот только красная шея коротковата. На улице пустынно, редко пройдет машина или проскрипит по заснеженному тротуару прохожий. Неожиданно капитан сунул в приоткрытую дверь руку, вытащил ключ зажигания и швырнул его на дорогу.

— А ну-ка подыми! — приказал он.

Вадим даже сразу не сообразил, зачем он это сделал, но послушно вылез из «Победы», нагнулся за ключами и в этот момент получил в зад мощного пинка, проехал подбородком по обледенелому асфальту, поцарапавшись до крови. Мгновенно вскочил и, не раздумывая, врезал капитану правой в глаз. Теперь капитан ползал по льду, безуспешно стараясь вскочить, его правая рука шарила по кобуре, наверное, к счастью, оказавшейся пустой, а маленькие голубоватые глаза сверкали злобой.

— Ах ты, ублюдок, — ругался он, — Поднял руку на меня? При исполнении?

— А вы — ногу, — усмехнулся Вадим, — За что вы меня пнули?

— Ты ведь пьяный, гнида! — шипел капитан. Он уже встал и ощупывал набухавшее подглазье. — Да знаешь ли ты, мразь, что я тебя засажу на пять лет!

— Я — пьяный? — изумился Вадим, — Везите на экспертизу.

— Я же видел, как ты вышел из столовки и чуть не упал…

— Там лед, я поскользнулся…

— Ах ты, пьяная рожа, на капитана милиции? Да я тебя он даже захлебнулся от гнева. — Пиши пропало, парень! Конец тебе.

Вот, значит, зачем он бросил ключи в снег, где-то наслышался, что так поступают в Америке полицейские: если водитель сумеет подняться на ноги с ключом, значит, поезжай дальше, а не сможет, то крупный штраф за управление транспортом в пьяном виде…

В отделении милиции Вадима заставили искать «пятый угол». Так это называлось… Четыре дружка капитана Астахова, так звали гаишника, встали по углам тесной прокуренной дежурки с предвыборными плакатами и стали кулаками посылать Вадима от одного к другому. Если сначала он сопротивлялся и тоже махал кулаками, то вскоре, избитый и почти ослепший от искр из глаз, с кровоточащим носом, растянулся на грязном деревянном полу. Рассеченная губа саднила, солоно было во рту, гудела голова, а Астахов сидел за столом и составлял акт о нападении пьяного шофера Вадима Андреевича Белосельского на него, капитана милиции Астахова Василия Борисовича…

До сих пор не может простить себе Вадим: зачем он подписал этот липовый протокол? Конечно, он отказывался, не мог даже прочесть, что там Астахов накарябал, но его, схватив за волосы, стукали головой об стол, грозили снова заставить искать «пятый угол»… И он подписал. Уже поздно, анализируя все, что с ним произошло, понял, почему невинные жертвы оговоров и беззакония все подписывали, что им подсовывали следователи в сталинско-бериевское время, да и позже… Причем, к заключенным применялись такие пытки, рядом с которыми «пятый угол» покажется детской забавой…