Грэм Джойс - Темная сестра

Все это нужно брать в эссенциях, кроме тысячелистника, — его лучше засушить, потом взять щепотку и смешать со всеми этими эссенциями. Потом разлить в два кувшина, и пусть влюбленные намажут друг друга, каждый из своего кувшина, при луне и зададут вопросы. А после седьмой ночи остатки нужно слить в один кувшин и оба кувшина спрятать в потайном месте. И вот тогда — свадьба со связыванием рук.

Мэгги печально посмотрела на рецепт. Было бы славно попробовать, думала она, но упрашивать мужа совершить любовный ведьмовской ритуал и намазать друг друга маслом ей совершенно не хотелось. С таким же успехом она могла бы предложить ему выпрыгнуть из окна спальни после их недавней размолвки. На левой странице разворота была запись, сделанная в предыдущий день, и она тоже содержала рецепт:

Сонная одурь. Вот это суровая владычица. А. говорит, что она моя госпожа, потому что у нее мое имя. Она из долины теней и преследует тех, кто пытается ее использовать. Сон, безумие и смерть. Если приложить к вискам ее листья, вымоченные в винном уксусе, это избавит от бессонницы и облегчит невыносимые головные боли и лихорадку. Достаточно двух ее прекрасных ягод, чтобы убить маленького ребенка. А. рассказала мне, что раньше ее сок использовали в косметике... что ж, пусть оставит это при себе. Еще она ослабляет боль при родах. А. говорит, что теперь я должна использовать ее против своих врагов. Сонная одурь посвящена Гекате, и собирать ее надо накануне первого мая.

Она нужна для полетов, как я узнала прошлой ночью. Помоги мне бог, а то я, кажется, слишком далеко зашла.

Похоже, на этом запись оборвалась. Внизу текста обнаружилась еще одна строка, нацарапанная другим почерком, принадлежащим явно малограмотному человеку. Мэгги пришлось повернуть дневник боком и хорошенько прищуриться, чтобы разобрать написанное:

Ха назад вернуца нельзя.

Мэгги была заинтригована. Очевидно, это написал другой человек, а не Белла, автор дневника. Мэгги всегда считала, что дневник — вещь сугубо личная и что его необычность и атмосфера мрачных тайн были достоянием только ее и автора. И вот она столкнулась с первыми признаками беды, постигшей хозяйку дневника.

Мэгги закрыла дневник и помогла Сэму надеть куртку.

Эш был невероятно увлечен дневником. Он велел Мэгги сварить кофе, пока сам перелистывал страницы. Сэму разрешили поиграть на полу с куклой.

— Сонная одурь, — сказал Эш, — это старинное ведьмовское прозвище красавки. Ну, вы знаете, — смертоносной белладонны.

— Так вот почему Белла говорит, что это ее имя.

— Смертоносная — подходящее слово. Не вздумайте пробовать то, о чем тут написано. Всегда есть более простые способы избавиться от головной боли. Но кто же эта загадочная А.?

— Я не знаю. Она то и дело здесь появляется, верно? Трудно сказать, друг она или враг.

— Это точно. Кажется, Белла и сама не знает наверняка. Такое впечатление, что Белла все время поглядывает на А. через плечо. Здесь есть несколько весьма интересных рецептов. Не возражаете, если я кое-что перепишу?

Мэгги возражала — она даже вся напряглась.

— Не возражаю. Валяйте.

— А может быть, вы могли бы на какое-то время одолжить его мне?

Мэгги уже не в первый раз почувствовала, как по ее телу прокатилась дрожь собственника.

— Нет. Это невозможно.

Эш оторвался от дневника и посмотрел ей в глаза:

— Даже на одну ночь?

— Это невозможно.

Интуиция подсказывала ему, что настаивать не следует. Он кивнул.

— Я сделаю кое-какие выписки. Если вы, конечно, не против.

Они беседовали о содержании дневника, пока Эш переписывал некоторые формулы. В основном они были ему знакомы, но один или два рецепта его озадачили.

— Белле нравилось слушать ветер. А вы уже пробовали?

— Да, — призналась Мэгги.

Эш снова посмотрел на нее:

— Расскажите, как это было.

Сэм весело играл на полу со своей куклой. Ему не хватало навыков, чтобы управляться с нитями, но он жизнерадостно таскал деревянную игрушку по полу и даже разговаривал от ее имени придушенным голосом. Марионетка сказала ему, что хочет спать, тогда он положил ее на пол рядом с собой и тоже почувствовал, что его клонит в сон. Сэм слышал, как мать и Эш переговариваются в дальнем конце магазина. Их мягкие, мелодичные голоса постепенно затихали, становились приглушенными и далекими, и казалось, что расстояние между ребенком и взрослыми возрастает. Их образы стали расплывчатыми, Сэм все меньше ощущал их присутствие, а его веки отяжелели.