Александр Грог - Время своих войн 3-4

Лешка — Замполит показывает кукиш, да так неловко, что «засвечивает» рукоять пистолета, и Виталик считает нужным свернуть разговор на себя любимого.

— Меня сейчас стрелять нельзя. Рано — не всех гадостей еще понаделал. НТВ мною интересуется! — гордо сообщает он. — Светит мне быть личным корреспондентом!

— НТВ? — удивляется Лешка. — Куда тебе! Там ведь проверочка будет, дай боже. От первого личного обрезанного корня до корней всех близзалегших потомков. И если потомки — не подонки, шансов у тебя — ноль целых, хер с чем–то сотых — пролетишь ты, мил голубь, как фанера над Сионом.

— А я поголубею! — обещает Виталик.

— Да иди ты? — изумляется Лешка, опасливо отодвигаясь.

— Не всерьез, конечно, буду платить откат одному проверенному пидару, а тот расписывать, как хорошо ему со мной живется. А что? Сейчас многие так делают. Как иначе пробиться? Если хлебное, да на виду, то только для избранных — евреям или пидарам, потому лучше, для пущей гарантии, быть тем и другим одновременно.

— Ты потянешь, — чуточку подумав, соглашается Замполит. — Вижу!

— Сейчас все себе биографии лепят, кто в политики, а к этим кормушкам только через СМИ, — оживляется Виталик. — Этот придурошный, видел, с какого бока заходит? Прибежит! Остынет — прибежит. Некоторые сразу с кулаками лезут — этот нет. Заметил, у меня стульчики к полу привинчены? Как в сумасшедшем доме! А ваза с цветками на столе бутафорская, легонькая. Сколько хватались — голову мне разбить! Сеню — оператора видел? Думаешь, за что держу? Как оператор он левенький, а личная квадратура хорошая, и знает, что делать, если кодовое слово произнесу. Собака так на «фас» не реагирует! Этот сегодняшний придет и будет деньги совать, чтобы материал в эфир не ушел. А я ему собственную дружбу предложу, и «оригинал–диск» отдам, как залог дружбы. Сеня сейчас как раз болванку переписывает. Знаешь, сколько у меня таких дружбанов? Каждый второй в политики метит, каждый первый в банкиры или завхозы. Какой–нибудь, повезет, да выйдет, дружбанов за собой потянет — всю семейную цепочку. А как ты думал дела делаются?

— Хлопнут тебя! — говорит Лешка.

— Нет, я — хитрый. Я на все четыре угла страхуюсь. Мне только развернуться негде. Старта нет! Тут как хочешь беги, но если вовремя не выбежал… Все лучшее занято. Опоздал с началом. Ничего, я живучий! И выносливый, до ужаса. Все, что угодно вынесу, да растрачу.

— Это — да. Извилина вот, например, считает, что вы — природа, стихия, или… если угодно — стихийное бедствие. Нельзя бороться со стихией, можно только расхлебывать ее последствия, всякий раз заново строить дом.

— Мне он всегда нравился, — говорит Виталик. — Умный человек! Еще живой?

— Очень!

— И все копает?

— Так — Извилина же! Вот, кстати, по одному вопросу я у него недопонял. Извилина говорит, что по справке Берия, поданной Сталину, получается, что в 1937-ом 90 процентов репрессированных составили евреи. Почему такое как Холокост не проводите? — искренне изумляется Лешка. — Это же не какая ваша мифология, тут железно притеснили, даже задокументировано…

— И этим признать, что 92 процента ленинской гвардии были по национальности евреями? Обалдел? Этак вы додумаетесь, что обе революции от 1917 года евреи разыграли, этак вы аналогии проведете по линии нынешнего «россияновладения», да заметите, что Россия больше вам не принадлежит — все схвачено, а жить на ее территории вам позволено лишь «постольку–поскольку», можно сказать — по доброте нашей! Конечно, были в этом деле кое–какие пробуксовочки — тот же 1937 год, например. В какой–то момент не те у руля оказались, да и корабль вы разогнали, не повернешь. Слишком велика сила инерции, чтобы так разом остановить его в приличном болоте. Зато теперь все схвачено! Болото создано — квакай — не хочу! Умные люди, между прочим, сразу говорили — нельзя давать идею русским — поверят и натворят дел. Вон, взяли, да самостоятельно перевели «Капитал» Маркса с идиш на русский язык. А такого планом не было предусмотрено. Потом корабль вычистили. Не совсем, правда, не окончательно. Вам бы завхозов до самого последнего на реях повесить! Пустили нас в завпосты, завлиты, режиссеры, да еще в председатели всех приемных комиссий. Решили что перевоспитались? Получите! «Кадры решают все!»

— Шансов не было?

— Ну, почему же… — нехотя тянет Виталик. — Были и даже не один! Да и оттянули по срокам. Представляешь, сколько времени и сил пришлось потратить, чтобы заново все опошлить?