Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон

— Тебе понравился наш номер, дорогая? — обернулся он к подошедшей к нему женщине.

— Как всегда, я в восторге, — ласково отозвалась она. Помогла переложить из чемодана на бесчисленные полочки полиэтиленовые пакеты с нижним бельем. — Но знаешь, за окном вид все–таки чудеснее.

— О, да, в апартаментах королевы–матери ты чувствовала бы себя как в своей тарелке. Кстати, именно сегодня она дает большой прием и я совершенно случайно еще в Париже сделал заявку на наше присутствие на нем. Ты не возражаешь?

— Через знакомых олигархов, или по монаршей линии? — вмиг оживилась женщина. Весело сверкнула зелеными зрачками. — Помнится, и там, и там ты успел обзавестись множеством друзей с авторитетными фамилиями.

— Через монстров от бизнеса, конечно. До монархических связей с безумно сложными этикетами нам пока далеко.

— Не желаешь ли ты оповестить, что нынешний прием в резиденции королевы имеет значение и для нас в том числе? — растерянно захлопала ресницами спутница. — Только сейчас я увидела, как к подъезду дворца ее Величества Елизаветы Второй подъезжали эскорты из дорогих машин.

— Пока со своим разношерстным окружением общается принц Чарльз, а позднее, ближе к вечеру, бразды правления паствой возьмет в руки его мать. Так что, я посоветовал бы тебе не очень расслабляться.

— Воистину, с корабля на бал! — она суетливо пробежалась пальцами по нераспакованным вещам, неловко надорвала один из пакетов. — Но когда же мы сможем привести себя в порядок, уже сейчас время перевалило за полдень.

— Вот в эти несколько часов мы и постараемся уложиться, — в голосе собеседника проскользнули твердые ноты. — Прости, моя дорогая, это и есть тот маленький сюрприз, который я обещал тебе еще в Амстердаме.

Обширный зал приемов с красочной лепниной по стенам сверкал великосветской пышностью На самых видных местах висело с десяток картин известных мастеров живописи, стояло несколько древнегреческих с древнеримскими скульптур, на небольшом возвышении в углу отблескивал черным лаком старинный рояль. Вековые хрустальные люстры и медные канделябры пятисотлетней давности с когда–то чадящими в них фитильками, своевременно замененными на электрические лампочки, заливали ярким светом объемное помещение, делая его воздушным, наполненным радужной атмосферой. Роскошная основательность полезла в глаза еще до входа в эту драгоценную шкатулку огромных размеров. На мраморных лестничных маршах, в сходящихся к залу коридорах, были развешаны портреты родоначальников династического древа нынешней королевы, начиная с терявшихся во тьме веков грубых солдат и кончая сытыми лицами сэров с леди из дня сегодняшнего. Закованные в железные доспехи суровые воины с копьями и мечами смотрели на проходящих острыми, одновременно разумными, взглядами, как бы передавая гостей следующему такому же неподкупному портрету, который намеревался приподнять тяжелый шлем, чтобы получше рассмотреть нежданного посетителя из времени нынешнего. Графы и бароны, кронпринцы и принцессы, короли и королевы с белыми шелковыми кружевами вокруг шей, с пышными жабо на усыпанных орденами грудях, с воланами по рукавам, нескончаемой чередой тянулись по обеим сторонам бесконечного пути с раскатанной на ступеньках, на полу, ковровой дорожкой до самого входа в главный зал. И везде, поддерживая монархический полумрак, источали неяркий свет медные старинные светильники с причудливо изогнутыми рожками.

Легким наклоном головы ответив на очередное приветствие прогуливающихся парами приглашенных, женщина быстрым взглядом окинула стройную фигуру шедшего рядом с ней мужчины в длинном черном фраке, в белой рубашке с высоким воротником, с галстуком бабочкой под самым подбородком. В белоснежных манжетах поблескивали золотые запонки с африканскими бриллиантами. По пробежавшей по утонченному лицу едва заметной улыбке можно было сделать заключение, что сегодня спутник нравился ей больше, чем обычно. Только что наведенный лоск буквально на все, в том числе на искусно сделанную прическу под а ля принц Чарльз, вызывал чувство удовлетворения и партнером, и атмосферой вокруг. Сам партнер в это время со вниманием рассматривал роскошный интерьер зала, изредка переключаясь на кланявшихся ему издали известных бизнесменов, даже здесь ощущавших себя полными хозяевами всего и вся. Трудно было не согласиться с тем, что разносторонне развитым тонким миром все–таки правит грубый расчетливый капитал. Незаметно поддернув длинные темные перчатки до локтей, женщина поправила ремешок висящей через руку темной же миниатюрной дамской сумочки, медленно поворачивая голову обвела присутствующих блестящими глазами, и в который уже раз мысленно осмотрела всю себя.