Юрий Иванов-Милюхин - Соборная площадь

— Писатель, ты как–то говорил, что у тебя есть богатый клиент, — подскочил ко мне Толстопуз

— Ну, есть. А что?

— Не хочешь предложить ему стограммовую пластинку из червонного золота? Такими между собой рассчитываются банки.

— Нет, — засомневался я, подумав, что пластинка ворованная. — Золото он берет только в изделиях, или лом от перстеньков, сережек, обручалок.

— По двадцать пять штук за грамм. Подумай, дело выгодное. Можешь набавлять цену сколько угодно.

— Да ему столько не надо. Граммов тридцать–сорок, куда ни шло. По червонцу. А твоя болванка тянет на два с половиной лимона. Это если крутому бизнесмену, но я с такими незнаком.

— Как хочешь. Пойду предложу цыганам.

Толстопуз отвалил, держа в руке банку немецкого пива. Видимо, просандолился за праздники он капитально. А может, снова влетел, как тогда при расчете в машине с семью тысячами баксов. Но думать о нем было некогда. Сразу несколько человек захотели сдать ваучеры именно мне. Я, было, закрутил головой по сторонам. Почему выбрали мою кандидатуру. Но успокоился, подумав, что выгляжу трезвее коллег. Выкупив около десятка чеков за считанные минуты, все же спросил у вертящегося под носом Скрипки:

— А ты что не стал брать?

— На пса они нужны, свои куда бы пристроить, — отмахнулся тот. — Коммерческие банки закрыты, сливщиков дня три еще не будет, цена неизвестна. Сейчас надо крутиться на рыжье, баксах или хотя бы на купонах. А если брать чеки, то по заниженному тарифу. А так наличку только замораживать.

Я сплюнул. Ну почему по выходе на работу в первую очередь не спросить о положении дел у постоянно находившихся в курсе дисциплинированных ваучеристов. Какая необходимость немедленно нацеплять табличку и хапать все подряд, замораживая и без того тощий запас налички. Хреновый из меня коммерсант, никчемный какой–то. То ли постоянные влеты и пьянки развили чувство жадности, торопливости, то ли от природы тупой, как пробка. Теперь остается куковать, пока ребята будут крутиться на твоих глазах. Грубо отшив еще нескольких клиентов, я подался в центр базара на разведку. И, как обычно бывало после стрессовых ситуаций, Пиджак, наша палочка–выручалочка, собственной персоной навстречу.

— Чеки есть? — на ходу бросил он.

— Есть.

— Сколько?

— Больше десятка с предновогодними.

Названная Пиджаком цена приподняла мой жизненный тонус. С ваучера выходило минимум две штуки навара. Быстренько слившись, я побежал на законное рабочее место, благодаря судьбу за подарок.

— Ты о нашей сделке никому пока не шлепай, — крикнул вдогонку Пиджак. — Может, придется снижать ставки.

Понятно. Из–за неразберихи и обилия ваучеров крутой сливщик решил потуже набить свой карман. Котировка на РТСБ, скорее всего, продолжала устойчиво ползти вверх. Накупил чеков подешевле, сиганул в послеобеденный самолет, на который заранее куплен билет, глядишь, уже в московской гостинице приплюсовал к остатку еще несколько миллионов рубликов. А утречком снова в Ростов. Но для такого крутого бизнеса нужно иметь немалый первоначальный капитал. Всем известно, что деньги идут к деньгам. Предупреждение Пиджака я почему–то отнес ко всем остальным, только не к себе, решив, что у меня он возьмет чеки по цене, которую отвалил только что. Буквально через полтора часа пришлось расплачиваться за собственную глупость. Единственный на базаре сливщик Пиджак резко опустил планку покупки ваучеров. Мне с трудом удалось уговорить его принять чеки по той цене, по которой брал сам. А люди все несли их, единственную ненужную ценность, оставшуюся дома после праздников. Работы на заводах и фабриках не было, зарплата не выдавалась месяцами. Видимо, правительство решило, что нация, за семьдесят с лишним лет пережившая не такие катаклизмы, выдюжит и на этот раз.

Где–то до середины января положение на чековых аукционах оставалось неустойчивым. Затем, под чутким руководством Чубайса и активно подключившегося Черномырдина дело сдвинулось с места. Приватизация национального достояния вошла в решающую фазу. Особенно усердствовало на этом поприще акционерное общество открытого типа «МММ». Люди не отрывали глаз от экранов телевизоров, когда запускались рекламные ролики с Леней Голубковым в главной роли, а тем паче с обаятельной «Просто Марией». Билеты «МММ» раскупались мгновенно. Они действительно росли в цене как на дрожжах, подкладываемых в хмельную брагу обмана обеими братьями — председателями с нерусской фамилией Мавроди. Впрочем, мэр Москвы Гавриил Харитонович Попов тоже по национальности был грек. Потом, немного позже, народ во всей красе познал проповедуемый воротилами миссионерами спартанский образ жизни. А пока он жил в захватывающей всех эйфории наибыстрейшего обогащения. Владельцы билетов чувствовали себя новоиспеченными миллиардерами. Ваучеристы тоже скупали их тысячами и десятками тысяч.