Марина Голубицкая - Два писателя, или Ключи от чердака

— Ну надо же! Хорошо, что вы меня взяли. Маша, было когда–то такое? Нет?.. Будто нарочно судьба мне устроила! Я должен был это видеть… Ну, что там с парнем? Да все будет в порядке. Смерть, матушка, просто так не дается!

Я меняю пластинку:

— Игорь, куда ты торопишься?

— А, Иринушка… Дак в Музей молодежи. И ты приходи. Там презентация, открытие выставки, Муратов и Пафов. Только надо быть в шляпах.

Зою увозят на дачу. Я открываю кагор. Пью. Сразу становится весело:

— Пошли на выставку, Маша!

— Ты думаешь?

Мы вытаскиваем ворох нарядов, примеряем одно, другое, третье… Платья надеваем длинные: я голубое с зеленым, Маша оранжевое с пейзажами. Достаем шляпы, Маше подходит мужская, коричневая, а мне соломенная, с цветами. Давно мне не было так весело. Каблуки высоки, а равновесие… равновесие легче держать на бегу.

— Мам, ты не хочешь убрать шляпу в пакет? Солнце же не печет.

— Не печет? Ну и что?

На нас оглядываются — не из–за шляпы, не из–за Машиной красоты. Моя походка слишком дерзка для этих улиц, мой взгляд слишком весел и беззаботен. Сейчас возьму и расскажу Чмутову, как он мне нравился, все расскажу… А как он мне нравился? Как червивое яблоко: с одного бока вкусное, с другого отплевываешься… Яблоко… При чем тут яблоко?.. Наш трамвай!! Пробег по улице, сквозь трамвай, вновь по улице… В музее толпа, там слишком много людей, знакомых друг с другом, со мной не знакомых… Чмутова нет, я вмиг сникаю, а Маша беспокоится, вдруг кто–то спросит о впечатлениях. Мы осматриваем триптих «Рыба»: голова рыбы, спина рыбы и рыбий хвост. Натюрморт с бутылками. Веселые гуси. Фуршета нет, но в одном из залов работает буфет . Выставка маленькая, можно обойти ее трижды, купить пирожное, разглядеть все шляпы на головах и в конце концов обнаружить пупырчатую шапочку для душа. Это Фаинка — с микрофоном и оператором.

— О, Ирэн!.. Вы не поделитесь со зрителями своими впечатлениями?

— Охотно поделюсь. Можно я встану к стенке? У меня каблуки. Наши художники, Муратов и Пафов, гораздо круче Никаса Софронова, ведь его искусство умерло, а их живо. Никас Софронов рисует все подряд и во всех манерах, а у Пафова и Муратова манеры легко узнаваемые, хотя я знаю художника, который считает, что у Пафова нет вообще никаких манер, он продажный, он хорошо продается… — я глупо хихикнула в телекамеру и отвернулась.

Наконец показались знакомые. Пьюбис в младенческом чепчике. Майоров с Поярковым в ковбойских шляпах, оба обвешаны фотокамерами, оба без жен — у них фотоохота. Андрей не будет нас развлекать. Словно премьер–министр, Андрей Майоров отделяет дружеские встречи от всех остальных. На тусовках мне приходится со стороны наблюдать его нервную сдержанность, он хмурится, усмехается, знакомится с галерейщиками, с красивыми девушками, это наверняка не интрижки, но своим к нему доступа нет. Даже когда он один в людском гаме. Майоров умеет быть чужим.

А вот и Чмутов — в шапочке из газеты. Выпимши . Зато глаза… глаза хорошие, теплые, глаза блестят, как маслины. Сейчас он свой, самый свой. Как бы ни вел он себя на конюшне, он был с нами, ему можно не объяснять…

— Иринушка, молодец, что пришла.

У меня вмиг отказывают тормоза.

— Я прилетела. Я так хорошо дома выпила! Кагор. Вроде даже немного. А стало так классно…

— Молодец, Иринка!

— А, да!.. Я даже хотела тебе сказать, как ты мне нравишься…

— Я догадываюсь, догадываюсь!

— Нет, ты же не знаешь, как … Что я имею в виду… Не знаешь, когда…

Говорю и дивлюсь… Он рыхлый, раскисший — как котлета в столовой… Но он же мне нравился! Почему бы не рассказать?!.. Мне же нужен… нужен кто–то, кто понимает, не как Фаина… Сказала: «Прочитаю и позвоню», а позвонила — через десять дней!

— Ну что, Иришка, небось хочешь знать мое мнение?

— Нет, — сказала я, — уже не хочу.

— Зря не хочешь. У меня девичья фамилия — Белинская. А по маме я Курицына. Курицына — Белинская, ты не знала? Ирусенька! Ты слишком бесхитростна. Ты почитай Довлатова, Берберову. А еще лучше Попова, Виктора Попова обязательно почитай! Я серьезно. Надо писать с озорством… Ну, например: «Она присела на диван, будто на край полумесяца».

Как сесть на диван, как на край полумесяца? Вот так — как Фаина сейчас берет интервью: Пафов с Муратовым поставили деревянную стремянку, взобрались под люстру, а Фаинка с микрофоном пристроилась на нижней перекладине. Чмутов смотрит внимательно, радостно и ревниво, но спохватывается: