Андрей Геращенко: Хут

После его ухода Василь вышел в сени, приставил лестницу к входу на чердак и полез наверх — там, под крышей, было припрятано три мешка ржи. Их должно было хватить надолго. С одной стороны, Блин хотел ещё раз насладиться своим богатством, а с другой — посмотреть, может, и вправду тайком от Ганны отсыпать соседу зерна.

Под крышей, перекрытой этим летом новой дранкой, было холодно, но сухо — зерно хранилось хорошо. Наверху царил полумрак — единственное слуховое окошко не могло разогнать тьму, хотя уже был полдень. Но глаза быстро привыкли к темноте и Василь Блин, глядя себе под ноги, чтобы не зацепиться за что–нибудь по дороге, уверенно направился в один из углов. Мешки были на месте, но, странное дело, издали казалось, что их больше. Василь подошёл к мешкам и всплеснул руками от удивления и неожиданности — в углу и в самом деле вместо трёх мешков стояло шесть. «Может, Ганне привезли за что, пока меня не было? Да только кто же их втащил наверх? Чужих она бы сюда не пустила. Дети малые ещё. Да и кто среди зимы три мешка зерна отдаст? И зерно ли это?» — Василь развязал один из незнакомых ему мешков и запустил в него руку. Внутри было зерно. Набрав горсть, Блин подошёл к окошку и с удивлением принялся перекатывать по своей ладони извлечённые из мешка зёрна — они были не чета его ржи — крупная, светлая пшеница.

— Пшеница! Ей — Богу пшеница! Ну и дела! А что в двух других мешках? — сам у себя спросил Василь и тут же испуганно замолчал, словно кто–нибудь мог его услышать.

Два других мешка тоже до краёв были заполнены отборной пшеницей. Василь немало подивился неожиданно свалившемуся на него богатству и, аккуратно поставив мешки на место, пошарил вокруг себя в поисках привезённого из Малой Зимницы колеса — переднее колесо на его телеге основательно поизносилось и нуждалось в замене. Когда было много снега, Василь ездил на санях, но сейчас, когда снега мало, без телеги не обойтись.

Колеса возле мешков не было. Не было его и нигде поблизости, сколько ни шарил в его поисках руками Василь. Блин спустился вниз, взял в хате сальную свечку, но и она не помогла — хоть Василь не поленился перевернуть на чердаке весь скопившийся хлам, колеса так и не нашёл.

— Что за дела такие? Надо будет у Ганны спросить — может, она куда дела? — сам себе сказал Василь и, ещё раз радостно пощупав неизвестно откуда появившиеся мешки с пшеницей, с довольным, несмотря на пропажу колеса, видом спустился в хату.

Появление мешков с пшеницей оказалось полной неожиданностью и для Ганны. Она с ещё большим изумлением, чем муж, разглядывала на чердаке чудесным образом появившиеся мешки, когда они с Василём, взяв свечу, залезли наверх. Если вначале Василь думал, что Г анна хоть как–то объяснит происшедшее, то теперь было ясно, что и она не знает, откуда взялась пшеница.

— И колесо пропало, что я на пожарище в Малой Зимнице нашёл, — шепнул жене Василь. — Я всё горище перевернул — нигде нет.

Ганна посветила свечой вокруг и неожиданно ойкнула:

— А это что за жбанок стоит — у нас такого не было?!

— Не знаю, — не меньше жены удивился Василь. — Что в нём, интересно, а?

— Возьми да посмотри, чего спрашиваешь?

— Может, тоже зерно? — Василь осторожно подошёл к жбанку и поднял его. — Ух ты, тяжеленный–то какой. Камни в нём, что ли?!

Василь поднёс жбан к Ганне, поставил его у ног жены и запустил в широкое горло руку. Блиниха присела на корточки и поднесла свечу поближе, чтобы лучше было видно.

— Гроши! Ей — Богу, гроши! Чистая медь! — радостно закричал Василь, доставая из жбана пригоршню тускловатых, отдающих зеленью медных монет.

— Чудеса, да и только! Откуда же у нас тут гроши? — всплеснула руками Блиниха. — Вначале пшеница появилась, теперь — гроши.

— Сколько же тут их, а? — изумлённо разглядывал монеты Василь.

— А ну, сыпь сюда — посмотрим! — Ганна вытащила из–за мешков старую рогожу и расстелила её перед мужем.

Василь осторожно высыпал содержимое жбанка. Среди медных монет попадались и серебряные, а в самой середине кучи нашлись и четыре золотых.

— Ну, дела, Ганна, — это ж целое богатство. Чьи же это гроши–то, а? — почесал затылок Василь.

— Раз в нашей хате, то и наши гроши! — уверенно заявила Ганна.

— А если они, того, нечистые? Проснёмся утром, а там одни глиняные черепки? — с сомнением спросил жену Василь. — Уж больно всё как–то чудно.

— Возьмём жбан в хату! А утром посмотрим что к чему! — решительно заявила Ганна.

— Может, тут оставим?