Андрей Геращенко - Хут

— Совсем допился? Разве я его хватал за нос?! — Федька обернулся, ожидая подтверждения своим словам у окружающих.

Воспользовавшись этим, молодой Перчшинский тут же хватил Федьку кулаком по уху.

— Ах ты гад! — крикнул Федька и бросился на Гришку.

Пьяницы катались по полу, валтузя друг друга изо всей силы кулаками, а панич лишь смеялся, глядя на всё происходящее.

Драчунов насилу разняли и основательно помятого Федьку выпроводили на улицу, а Гришку с разбитым носом усадили в угол. Казалось, что Перчшинского никто не замечает. Панич, перестав смеяться, подошёл к столику, за которым сидела Ганна, и присел напротив неё, пристально глядя Блинихе в глаза.

— А я думала, вы уехали… — растерянно нарушила молчание Ганна. — Зачем вы тут, зачем их щипали — драка ведь вышла?!

— А ты меня, Ганна, видишь? — удивлённо спросил Перчшинский.

— Что же в этом такого? — вопросом на вопрос ответила Блиниха.

— А каким глазом? — спросил панич.

Ганна лишь пожала плечами в ответ.

— А ну — вначале одним посмотри, а другой закрой, а потом — наоборот, — заинтересованно предложил панич.

Г анна так и сделала. Правым глазом она видела Перчшинского, но стоило ей его закрыть, как панич исчезал.

— Ну — каким глазом ты меня видишь? — уже нетерпеливо спросил панич.

— Правым, — ответила Г анна и приготовилась сознаться Перчшинскому, как год назад она воспользовалась мазью его отца.

Но Перчшинский её опередил и неожиданно ударил рукой Ганну прямо в глаз. Блиниха почувствовала дикую боль, и её лицо залило кровью. Блиниха истошно взвыла, схватившись за правый глаз руками. Глаза не было — вместо него ладони ощутили сплошную кровавую рану. Блиниха взвыла ещё более жутко, и все посетители корчмы сгрудились возле неё, позабыв о произошедшей драке. Кое–как перевязали и отвели домой. Никто ничего не видел, лишь околачивавшийся на улице Федька потом всем рассказывал, как из трубы корчмы вылетел огромный чёрный ворон, державший в лапах окровавленный человеческий глаз и улетел прочь в сопровождении присоединившихся к нему с ближайших деревьев шести громко каркающих крупных ворон. Ему, конечно, не верили, но история с вырванным у Блинихи глазом не поддавалась никакому объяснению, и долго её ещё рассказывали в окрестных корчмах подгулявшие мужики.