Рольф Лапперт - Пампа блюз

— Чего ты скалишься? Лена тебе в дочери годится! Масловецки смеется, проходит через парковку и исчезает в пивной.

Я ложусь на спину и смотрю в небо. Облака исчезли, надо мной горят сотни звезд. Кажется, вон там слева, созвездие Жирафа, или Camelopardalis. Я ищу Северную Корону, Corona Borealis, но не уверен, там ли она, где я предполагаю. Только насчет Ursa Major нет никаких сомнений. Большая Медведица — первое созвездие, которое показал мне отец. Мне тогда было шесть, и мы уехали на север к морю с палатками. Вечерами меня не загоняли спать, потому что от возбуждения я все равно не мог заснуть. Мы лежали на песке и смотрели в небо, в то самое небо, которое я вижу сейчас.

— Ты в порядке?

Я резко сажусь, проливая пиво на рубашку.

— Прости, что помешала.

Лена останавливается метрах в двух от меня, там же, где только что стоял Масловецки. Будто я опасен или болен чем-нибудь заразным.

— Нет-нет, все нормально. Ты не помешала.

— Я бы уже пошла спать. День получился длинный.

— Да.

Я размышляю, что бы такое добавить, но ничего не приходит в голову. На школьном дворе на перемене или после уроков я вечно не мог решиться заговорить с девчонками, которые мне нравились. В училище была только одна девчонка, у которой не было парня и которую я рассматривал как вариант. Анке Фрайлинг. Но Анке тоже была слишком застенчивой, так что никто из нас так и не рискнул сделать первый шаг.

— Тогда — спокойной ночи.

Лена улыбается, поднимает руку на прощанье, разворачивается и идет назад в пивную.

— Спокойной ночи! — кричу я. Но Лена уже скрылась за дверью. Почти сразу же зажигается свет на лестнице, а потом — в ее комнате. Окно в номере открыто, но занавески задернуты. Сквозь светлую ткань виден ее силуэт. Она один раз проходит по комнате, а потом исчезает из поля видимости.

Лена сбивает меня с толку. Вечером в пивной, когда мы все сидели за столом, она не проронила ни слова. И не дала мне шанса посмотреть на нее, потому что я мог сделать это, только если бы она что-нибудь сказала. Для журналистки она не слишком любопытна, хотя слушает внимательно. Только раз, когда она гладила Рюмана, я смог понаблюдать за ней, пока она не повернула голову в мою сторону, так что мне пришлось быстро отвести глаза. Наши взгляды встретились даже меньше чем на полсекунды, но мне хватило. Подозреваю, что я покраснел как мак. По крайней мере, лицо моментально запылало, как если бы я только что открыл духовку, чтобы достать из нее пирог. Поскольку в горле у меня сразу пересохло, я залпом осушил мой почти полный бокал пива. После чего уставился в столешницу и страшно обрадовался, когда Масловецки начал рассказывать свою очередную байку.

И все же я успел запомнить лицо Лены. Ее карие глаза со светлыми бликами зрачков. Веснушки и легкий загар. Линию губ, ярко-красных, как малина за теплицей. Изящные уши. Крошечные ямочки на щеках, когда она улыбается.

В окне она больше не появляется. Наверное, ушла в ванную и чистит зубы. Или уже лежит в кровати с книжкой. Интересно, сможет ли она уснуть после всех этих событий. Сам я вряд ли смогу. Но Лена совсем не знала Георгия, и с чего ей переживать о том, что Анна и Йо-Йо в тюрьме. Вероятно, как раз сейчас она звонит главному редактору и спрашивает, не написать ли ей вместо НЛО об убийстве.

Я выливаю теплое пиво в кусты, встаю и тру глаза. Время явно перевалило за полночь, и Карлу давно пора отправляться на боковую. Я бросаю последний взгляд на окно. Видимо, Лена еще не спит. Или она так устала, что не выключила лампу и уснула со светом.

Тут я замечаю луч света в одном из окон квартиры Масловецки. Сперва я решаю, что ошибся, но он вспыхивает снова. Я подхожу на несколько шагов, чтобы лучше разглядеть. Опять загорается свет. И теперь я точно знаю, откуда он идет.

Это луч карманного фонарика.

Я крадусь на цыпочках по темной прихожей в направлении двери Масловецки. К счастью, пол кафельный, и меня не может выдать скрип половицы. Когда две минуты назад я вошел в дом через боковой вход, из пивной раздавались голоса. Отто ругался с Вилли, а потом мне показалось, что Масловецки что-то крикнул им, после чего оба замолчали. На первом этаже валяются выпавшие балясины перил, я вооружаюсь одной из них. На всякий случай.

Хотя в доме темно, я вижу, что дверь приоткрыта. Я останавливаюсь, чтобы снять кроссовки, и захожу в квартиру в носках. Внутри я снова останавливаюсь и прислушиваюсь. Ничего. Тусклого света луны и луча от уличного фонаря маловато, чтобы осветить комнату. Я осторожно делаю несколько шагов в полутьму. У Масловецки огромная квартира. В ней пять комнат, она занимает весь этаж. Я нечасто бывал здесь, но помню планировку. Сейчас я в гостиной. Слева от меня — комната для гостей, рядом — спальня с прилегающей к ней ванной комнатой, прямо — кухня и кабинет.