Рольф Лапперт - Пампа блюз

— И так каждый раз, пока тестировали, — сообщает Масловецки.

— Твоя работа?

Масловецки кивает.

— Просто я не механик.

Я ослабляю крепеж и снимаю снаряжение.

— Я не хочу в этом участвовать. Или ты забыл?

— Да ладно тебе, Бен! Ты же не можешь меня вот так вот бросить…

Масловецки поднимает снаряжение и уносит его обратно в сарай.

Я иду по тропинке в сторону того места, где мы оставили машину. Через несколько минут Масловецки догоняет меня. Какое-то время мы молча шагаем рядом.

— Знаешь, почему Отто, Хорст, Курт и Вилли еще не бросили свои хозяйства? — прерывает молчание Масловецки. — Почему они до сих пор здесь и никуда не уехали?

— Без понятия, — отвечаю я. — Потому что им некуда ехать?

— Потому что я даю им деньги.

Я молчу. Мы дошли до машины. Я кладу руку на теплый металл кузова.

— Уже много лет подряд они берут у меня кредиты. Беспроцентные. Которые не надо отдавать. Вот почему они все еще здесь.

— Ты можешь позволить себе такое?

Я открываю дверцу переднего сиденья, чтобы впустить внутрь прохладного воздуха.

— Нет, конечно! Мои запасы на исходе! Я почти банкрот! Масловецки играет связкой ключей. Тихое бренчание сливается с пением сверчков, которые начинают просыпаться ближе к вечеру.

— И что теперь?

— НЛО — наш последний шанс.

— Наш?

— Если не сработает, через несколько месяцев Вингроден перестанет существовать. Конец всему.

— И заправка тоже? — спрашиваю я. — А мастерская?

Масловецки кивает.

— Магазин, пивная, всё.

Я засовываю руки в карманы и прислоняюсь к капоту.

— Почему именно НЛО? А не площадка для гольфа? Или парк развлечений? Почему не ипподром?

— Потому что нет дураков, готовых инвестировать сюда деньги. Здесь пустыня, Бен. Твоя Африка шагнула в своем развитии гораздо дальше, чем наш район.

Масловецки пальцем пишет на грязном капоте: «ВИНГРОДЕН».

— На самом деле этого места вообще не существует. Но оно есть. Знаешь почему?

Я пожимаю плечами.

— Потому что есть мы, Бен. Знаю, ты хочешь свалить отсюда, когда тебе будет восемнадцать. А вот мне здесь нравится.

Я отхожу от машины на несколько шагов, набираю камушков с дороги и швыряю их в дерево. Пять камней, одно попадание. Раньше получалось лучше.

— Может, я спятил, но я люблю эту дыру и моих друзей, — говорит Масловецки так тихо, что я едва слышу его.

— И поэтому ты пудришь им мозги.

— Я же тебе объяснял! — кричит Масловецки. — Они должны рассказывать убедительно, когда сюда приедут журналисты!

— Журналисты? — я еле сдерживаю улыбку. — И много их сюда приедет?

— Еще раз: хватит и одного.

Масловецки достает из кармана мобильный и копается в нем.

— Это я завтра отправлю в разные газеты.

Я подхожу к нему и вижу смазанную фотографию тарелки — плоский овал с разноцветными огнями, якобы парящий в ночном небе.

— А если они позвонят, что ты им скажешь? Кто сделал фотографию?

— Я сделал!

— Сегодня ночью очередь Отто?

— А что? Чем больше людей ее увидят, тем лучше! Курт. Вилли. Отто. Хорст. Альфонс. Анна. Ну и я сам, конечно.

Я раза два тыкаю носком ботинка в правое переднее колесо. Не мешало бы его подкачать.

— Йо-Йо тоже скажет, что видел ее. Он неплохой актер. Масловецки снимает шляпу, вытирает платком голову и нахлобучивает шляпу обратно.

— Я починю твою катушку, — говорю я. — Но больше помощи не жди. Я не стану заявлять, что видел твое чертово НЛО.

Масловецки улыбается.

— Хорошо, — говорит он. И бросает мне ключ. — Ты поведешь. Он открывает дверцу и садится на переднее сиденье.

Я сажусь за руль, со всей силы выжимаю педаль сцепления, завожу мотор, потихоньку отпускаю сцепление и трогаюсь.

Передача скрипит при включении, руль дрожит в руках. Дорога неровная, нас несет по ней, как корабль по бурному морю. Масловецки снимает шляпу и высовывает голову из окна. Это он научил меня водить, когда мне было четырнадцать. Мы тренировались на парковке перед мастерской и на проселочных дорогах, хотя по дорогам вокруг Вингродена мало кто ездит и на моей памяти полиция сюда еще ни разу не заглядывала. Я оказался способным учеником. Уже через два часа я объезжал бензиновые канистры и парковался задом, как будто всю свою жизнь только этим и занимался. В моих венах процент бензина явно выше, чем процент цветочных удобрений.

Когда начинается асфальт, я останавливаюсь, перехожу на холостой ход и тяну ручной тормоз на себя. Дальше мне запрещено вести машину.