Олег Зайончковский - Тимошина проза (сборник)

Самосвалы увозят домовый прах и куда-то его девают. Бывшие жители пятиэтажки не приходят ее оплакать. Я сделаю это за них: прощайте ночные концерты Маши Распутиной и «Любэ».

Сокрушение пятиэтажки расширило горизонт. Стало можно смотреть на соседний двор. Там примерно всё то же, что и в моем, но одно интересное обстоятельство: в этом дворе Анна Романовна держит свою машину. Маленький дамский автомобильчик. У ее мужа «паркетник», он помужественней и побольше. Супруги перемещаются независимо, каждый в своем экипаже, но это не означает, что спят они тоже раздельно. Хорошо бы узнать друг о друге побольше, мы же стали друг к другу ближе. Ночью наши дома перемигиваются окнами.

Увеличилась соляризация, осенью это важно. Только надолго ли? Вместо снесенной пятиэтажки что-нибудь да воздвигнут. И сверхнормативное солнце, и вид на машину Анны Романовны мне не принадлежат. Я в это не инвестировал.

Дом, которого уже нет, виден на гугловской фотокарте. Пугаться не надо, это фантом. Всё в порядке; его снесли; наша очередь пока не скоро.

В этом году уродились яблоки. Там, где сейчас Зеленая зона, раньше было село. Яблони одичали, но продолжают нести плоды. Люди, гуляючи, топчут их. У деревьев нет интеллекта, а у людей совести.

Каждый нечетный год здесь родится потерянное поколение. Но сокрушаться нечего – яблоки несъедобны. Слово «совесть» есть в Википедии, но его уже нет в лексиконе эльфов. Прелестные эти создания, кто они – новая форма жизни или мутация прежней? Человечество одичало, но продолжает плодиться.

Зона доступных радостей. Сладко в лучах уходящего солнца брюзжать и впадать в деменцию. Я хочу умереть под деревом; можно под этой яблоней.

После этого, в жизни иной, я стану спасателем на воде. Все уважают спасателей. Форт МЧС возвышается на ином берегу реки. Смертным нельзя на ту сторону, а спасатели плавают где хотят. Но обычно они ничего не делают, только смотрят на нас в бинокль. Доглядывают на расстоянии, как небесные ангелы. Стать бы одним из них. Анна Романовна плавала бы и запуталась в лилиях, а я бы слетел на помощь.

Женщины любят спасателей и, по моим наблюдениям, часто у них бывают. Женщин интересуют неординарные личности. Анна Романовна посещает литературные клубы и митинги оппозиции. Предоставляет супругу пользоваться своим отсутствием. Он, не теряя времени, сверлит в квартире стены. Духовная жизнь человека не смешивается с семейной, сколько ни взбалтывай их. В сердце у каждой женщины остается свободное место. Зарезервировано, но не занято.

Что же я, каковы мои шансы? Сидя под яблоней, я пытаюсь себя познать. Дерево мне помогает: дважды уже оно стукнуло меня по темени. Если это проверка на неординарность, то результат отрицательный – в голове моей даже не проясняется. Или яблоки слишком маленькие.

Это он, я почти уверен. Тот, о ком я внезапно подумал, вышел курить на балкон. Сейчас я ему задам: награжу геморроем, алкоголизмом, периодической шизофренией. Мелкий чиновник, кувшинное рыло: некреативен, аполитичен, лыс. Не читает даже в уборной. Самодостаточен, сидя в «паркетнике», но подумывает о подлинном внедорожнике.

Такими, как он, много погублено женских судеб. Без тумаков, без окриков, только одним удушением. Я уверен, что этот тип отнял молодость Анны Романовны. А годы ему помогли. И нет у него оправдания, и нет у нее утешения.

Сколько цветов завяло, не успевших раскрыться; сколько пало несозревших яблок. Осень подытоживает невеселый счет, а после его обнуляет.

Зона вежливой отчужденности. На здешних дорожках не сходятся мужское начало с женским; вьются веревочки, а концы не связываются. Рыбка плещется в Москва-реке, да не ловится. Подружиться решительно не с кем, даже с собственной головой.

Отрезвляющая сила осени. Пора принимать решения или откладывать их еще на год. Надо смазывать сани или взбираться на печку.

Скоро Зеленая зона перестанет служить укрытием. Каково это, выбраться за ее пределы! Время в городе лимитировано. Переход через улицу: три-две-одна-ноль; секунды ценою в жизнь. Если спасся – шмыгнуть в метро. «Садитесь, пожалуйста!» – это я или мне уже? Всё меняется, всё в движении. Офисы переезжают со своими чайниками. «Здравствуйте, вы к нам по делу или просто так?» Не знаю, мне Анну Романовну.

Уж эти грезы воображения; с ними недолго шагнуть на красный. Нелегко держать концентрацию, делать вид, что везде по делу. Сохранять остроту ума. «Что вы думаете о проблемах ЛГБТ-сообщества?» Секунды ценою в имидж. Думаю, думаю, не могу закончить. Вы погасите свет и уйдете, а я еще буду думать.