Пётр Самотарж - Одиночество зверя

— Сомневаюсь.

— Молодец, а то бы я усомнился в твоём психическом здоровье. Они живы, на свободе, не в подполье и не в эмиграции благодаря генералу, но не считают нужным даже «спасибо» из себя выдавить. Кто победит на свободных выборах со свободной прессой, когда все мало-мальски заметные деятели окажутся облиты помоями с ног до головы? Леваки и националисты всех сортов, а процентов семьдесят избирателей нашлют чуму на оба дома и просто не пойдут голосовать — ввиду отсутствия достойных кандидатов. Экономика рухнет, страна расползётся по швам, либералов станут вешать на фонарях. Неужели опыта семнадцатого года вам не достаточно для осознания проблемы? Покровский сейчас — едва ли не единственный барьер между обозлённым народом и крупным бизнесом.

— Положим, коммунальные и транспортные тарифы растут старанием государства, а не крупного бизнеса.

— Их официально объясняют ростом цен на энергоносители и сырьё. И вообще, кому какое дело до реальных причин, главное — найти козла отпущения. В любом случае, Покровский вполне успешно сдерживает социальное недовольство. До некоторых пор, кстати, и таким эффективным способом, как реальное повышение уровня жизни в стране. Когда либералы спрашивают, куда делось море нефтедолларов, пришедших в страну за годы правления Покровского, они только доказывают, что, либо не имеют ни малейшего представления о положении страны, либо сознательно занимаются диффамацией. Средний уровень реальных доходов при Покровском вырос раз в десять.

— Пока кризис не разразился.

— Да, пока кризис не разразился. Но и сейчас реальные доходы населения многократно превышают уровень девяностых годов.

— Так и нефть с девяностых годов на мировых рынках изрядно подорожала.

— Разве кто-нибудь отрицает зависимость России от нефтегазовых доходов? Ты скажи, где и когда я или Покровский делали публичные заявления обратного содержания?

— Может, и не делали, но как теперь вылезать из создавшегося тупика?

— Трудно, но можно. И политический разлад в обществе именно сейчас совершенно не нужен. В Швеции социал-демократы, а в Японии либерал-демократы в кризисные периоды истории бессменно находились у власти по несколько десятилетий.

— Видимо, сумели консолидировать вокруг себя общество.

— Вот и Единая Россия консолидирует.

— С чего ты взял? Мне кажется, у тебя в принципе превратное представление о народе.

— В чём же оно проявляется?

— Ты же сам сказал: свободные выборы приведут к катастрофе. Если ты так боишься собственных избирателей, зачем вообще занимаешь своё нынешнее место?

— А как ты вообще представляешь свободные выборы? До сих пор вся оппозиция вместе взятая так и не удосужилась предъявить достаточные доказательства массовых фальсификаций при подсчёте голосов, ведущих к кардинальному изменению результатов в масштабе страны. Злоупотребления, конечно, есть, но, как они ни тужились, смогли выявить только считанные проценты избирательных участков, где махинации удались. Случались несколько раз крупные истории в регионах, через суд результаты отменялись, но всё равно — их размер не давал возможности повлиять на общий расклад сил в целом по стране. Покровский и я не участвовали в теледебатах, но это не является ужасным свидетельством диктатуры. В США республиканцы и демократы дебатируют исключительно друг с другом, только в девяносто втором году Росс Перо стал третьим, но он к тому времени имел значимую поддержку избирателей. В американских избирательных бюллетенях обычно указываются больше десятка кандидатов от разных партий, но какая-нибудь социалистическая рабочая или либертарианская партия в ходе предвыборной кампании упоминается на телевидении не чаще, чем в наших кампаниях — представители пресловутой внесистемной оппозиции. Они не хотят или действительно не могут понять простую истину: в России либералы — такие же маргиналы, как в США — социалисты или нацисты. А возможно — понимают, но не хотят принять.

— Но в Италии ведь в своё время провели операцию «Чистые руки» и спокойно живут по сей день, гибнуть не собираются.

— Насколько спокойно — ещё вопрос. У них рухнула традиционная партийная система, и до сих пор они не создали мало-мальски стабильную новую. Партии без конца самораспускаются, объединяются, разделяются — едва ли не к каждым парламентским выборам кардинально меняется перечень политических сил. Как, по-твоему, усилится у нас законодательная ветвь власти в таких обстоятельствах или ослабнет?