Юлиу Эдлис: Ждите ответа [журнальный вариант]

Так что ничего им, по здравом размышлении, не оставалось, как приложиться к третьей, оберегаемой до рассвета заветной бутылке, опростать ее до донышка и заснуть крепчайшим и чтобы уже безо всяких сновидений сном. А наутро, как сквозь плотный глухой туман, припомнилось им, что произошло с ними ночью, да и то сомнительно — произошло ли, не привиделось ли, не примерещилось?!.. И они пришли к согласной мысли, что всему виною поддельное, купленное по дешевке у азербайджанцев на рынке пойло.

Банк «Русское наследие» процветал, рос не по дням, а по часам, расширялся, делался день ото дня все солиднее и надежнее, обрастал, как по весне дерево новой листвой, филиалами, местными в отдаленнейших медвежьих углах отделениями и дочерними ответвлениями, рвался на первые роли в финансовом мире. И теперь главная его контора в Казарменном переулке стала тесна и, главное, непрестижна, а в банковском деле престиж котируется не менее чем активы и акции.

И тогда советом директоров было единодушно решено купить рядышком, на углу Покровки и Подсосенского переулка, — в каких-нибудь двадцати минутах ходу от Красной площади — пришедшую в безнадежнейшую ветхость бывшую загородную усадьбу, возведенную, по смутным преданиям, не то век, не то все два с лишком назад неким графом Сокольским, чей род безнадежно затерялся в русской истории, даже в Бархатной книге не найти ни начал его, ни концов. Но хотя облупилась, словно пожранная волчанкой времени, штукатурка, рассыпались в прах капители колонн, а обезглавленные, с безжалостно ампутированными конечностями кариатиды и высокий фронтон с розетками на античные сюжеты грозили и вовсе обрушиться на головы случайных прохожих — в жалких этих останках все еще угадывались безупречные линии и пропорции классического русского барокко.

Эту-то в полном смысле слова развалюху, на фасаде которой, однако, позеленевшая от времени бронзовая плита предупреждала: «Памятник архитектуры. Охраняется государством», банк выкупил у города за сущие, по правде говоря, гроши. А дабы, не откладывая в долгий ящик, оповестить конкурентов о наступающей новой, с красной, можно сказать, строки, блистательной судьбе «Русского наследия», было решено до поры до времени завесить со стороны Покровки дышащую на ладан бывшую усадьбу огромным, во всю ее ширину и высоту, полотнищем. А уж по полотнищу известнейшему художнику-монументалисту, и за немалые деньги, надлежало — опираясь на сохранившиеся чудом чертежи и рисунки якобы выписанного еще в графские времена знаменитого архитектора-итальянца — изобразить со всей возможной точностью, тщательностью и выверенностью перспективы все детали фасада в натуральную величину, да так точно и искусно, с такой хитрой подмалевкой мнимых теней, чтобы даже с противоположного тротуара нельзя было сразу уразуметь, что то ловкий обман зрения, а не живой дом, каким он некогда был в первозданном своем виде.

Идея эта принадлежала не столько самому владельцу банка Павлу Григорьевичу Грачевскому — Грачевскому-старшему; о Грачевском-младшем речь еще впереди, — сколько его заместителю в правлении и в совете директоров Левону Абгаровичу Тер-Тевосяну, человеку сравнительно молодому, с фантазией и умопомрачительной биографией, — но и о нем в свое время и своем месте. Что же касается упомянутого, забегая несколько вперед, Грачевского-младшего, Иннокентия Павловича, то он с младых, можно сказать, ногтей был отправлен глядящим далеко вперед в перспективу родителем на выучку в лучшие английские частные школы, а затем для завершения образования не более и не менее как в самый Гарвард. Но вернулся он в родные палестины, так и не окончив университетского курса, поскольку до предполагаемого срока Грачевского-отца успели, натурально, убить, и пришлось недоучке унаследовать банк и возглавить его.

Короче говоря, в скором времени на углу Покровки и Подсосенского переулка появилось ни с каким другим не сравнимое по размерам живописное полотно, разом ставшее если не гордостью, так уж несомненно достопримечательностью округи, и посмотреть на него стали ходить и с соседних улиц.

Коли уж излагать историю «Русского наследия» без торопливости, обстоятельно, с начала начал, с возникновения его на пустом, можно сказать, месте, из одного, казалось бы, окрестного воздуха, то не миновать было упомянуть первым именно Грачевского-отца, его основателя, хоть и не он главный фигурант сей правдивейшей, надо отметить, хроники. И перво-наперво надлежит сказать, что путь его на самую вершину банковской пирамиды и для него самого, и для знавших его более или менее близко людей был неожидан и стремителен, подобно полету стрелы, пущенной из лука рукой неведомой, но твердой и властной.