Ли Чайлд - Избранные романы - Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

В один из первых дней после крушения, когда мы с трудом передвигали ноги в рыхлом, глубоком снегу, Фито сообразил, что если привязать к ногам подушки от сидений, то получатся отличные снегоступы. И вот четверо добровольцев, приладив «снегоступы», отправились к горе. Они надеялись добраться до вершины, а заодно и отыскать хвостовую часть самолета, где хранились продукты и теплая одежда. Мы все еще верили, что кто-то из оказавшихся в хвосте мог выжить. А Карлос Рок, бортмеханик «фэрчайлда», — он потихоньку приходил в себя — вспомнил, что там же находились и батареи от радиостанции.

Погода была ясная. Я пожелал отважным добровольцам счастливого пути и зашагал к Сюзи.

Вернулись они под вечер. Еле-еле забрались в салон — они были совершенно без сил и задыхались. Все обступили их и засыпали вопросами.

— Это оказалось чертовски трудно, — еле выговорил Нума. — Гора куда круче, чем кажется отсюда.

— И воздуха не хватает, — добавил Роберто. — Дышать невозможно. Шли мы очень медленно.

Нума кивнул:

— Снег слишком глубокий. Каждый шаг дается с огромным трудом. А под снегом расселины. Фито в одну из них едва не провалился.

— Вы что-нибудь увидели? — спросил я.

— Мы едва дошли до середины склона, — сказал Нума. — Оттуда ничего не видно — горы все загораживают.

— Что скажешь? — спросил я Роберто. — В следующий раз мы сумеем туда добраться?

— Не знаю, друг… — прошептал он. — Ох не знаю.

— На эту гору нам не взойти, — пробормотал Нума. — Нужно искать другой путь.

Настроение у всех упало. Четверо самых сильных из нас не смогли взойти на гору — она оказалась сильнее. Я говорил себе, что они слишком легко сдались. Я был уверен, если мы найдем правильную дорогу, если не будем бояться холода, то доберемся до вершины. На западе Чили. Я повторял эти слова словно мантру. И верил, что обязательно взойду на гору.

В первые дни я почти не отходил от сестры. Весь день я сидел рядом, растирал ее замерзшие ступни, поил талой водой, кормил кусочками шоколада. Я мало что мог сделать — просто был рядом, согревал ее. Я даже не знал, понимает ли она, что я рядом. Она все время находилась в полубессознательном состоянии. Лицо у нее было встревоженное, взгляд печальный. Она часто звала маму.

Под вечер восьмого дня я вдруг заметил перемену. Лицо ее стало спокойным, тело обмякло. Я почувствовал, как из нее уходит жизнь. Она перестала дышать и застыла.

— Сюзи! — закричал я. — Нет, Сюзи, нет! Не уходи!

Я опустился на колени, попытался сделать ей искусственное дыхание. Я толком и не знал, как надо действовать, но отчаянно старался ее спасти.

— Давай, Сюзи! — плакал я. — Держись, не уходи!

Я суетился над ней, пока не свалился, обессиленный, на пол. Меня сменил Роберто, но все было напрасно. Остальные молча стояли вокруг.

— Нандо… Она умерла, — сказал Роберто. — Побудь с ней. Мы похороним ее утром.

Я обнял сестру. Я крепко прижимал ее к себе — теперь я уже не боялся сделать ей больно. Я хотел запомнить каждую черту ее лица, запах ее волос. Я подумал о том, что я теряю, и разрыдался. Но тут снова услышал невозмутимый голос: «Со слезами ты теряешь соль».

Я лежал без сна всю ночь. Грудь мою сотрясали рыдания, но я не уронил ни одной слезинки.

Утром мы вынесли тело Сюзи на снег. Я смотрел, как ее уносят туда, где были похоронены остальные. Их тела виднелись под тонким слоем снега. Я вырыл неглубокую могилу для Сюзи — рядом с мамой. А потом присыпал ее снегом. Казалось, будто она спокойно спит, укрытая пушистым белым одеялом. Взглянув на Сюзи в последний раз, я засыпал снегом и лицо.

Все отправились назад в салон, а я обернулся и посмотрел на снежный склон, на горы, закрывавшие нам дорогу на запад. На склоне виднелся широкий след, оставленный «фэрчайлдом». На меня вдруг навалилось ощущение пустоты. Я тратил все силы на то, чтобы ухаживать за сестрой. Это было смыслом моего существования, ради Сюзи я и держался, старался побороть страх и отчаяние. Теперь я был один. Прошло уже больше недели, а нас так никто и не отыскал. Вокруг были только суровые горы. На меня навалилось отчаяние.

Я никогда уже не увижу отца… Я представил себе, как он страдает, и у меня подкосились ноги. Меня охватила бессильная злоба, я почти что сходил с ума. И тут я вспомнил его рассказ, как он греб из последних сил, вспомнил его слова: «И тогда я решил, что я не сдамся. Решил, что еще чуть-чуть помучаюсь».

И я успокоился. Я смотрел на огромные горы и представлял дорогу, которая ведет к дому. Любовь к отцу придавала мне силы, она была для меня как спасательный трос. И я молча поклялся отцу: «Я буду бороться. Я вернусь домой. Обещаю, я выживу!»