Ли Чайлд - Избранные романы - Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

В салоне Марсело занимался нерадостными подсчетами. Мы потерпели аварию в 15:30. Он предположил, что к четырем власти будут знать, что самолет пропал. Пока они организуют поиски, будет половина шестого или шесть. Но вертолеты не добрались бы до нас раньше половины восьмого, а поскольку ни один пилот не согласится лететь через Анды в темноте, то поиски отложат до утра. Так что ночь придется провести здесь. Температура начала резко падать. Марсело понимал, что нам не продержаться ночь при минусовой температуре. Одеты мы все были по-летнему. У нас не было ни пальто, ни одеял — ничего, что могло защитить нас от зверского холода. Если мы не сумеем превратить корпус самолета в надежное укрытие, ни один из нас не доживет до утра.

Марсело собрал всех, кто мог ходить, и велел им вынести из салона мертвых и тяжелораненых. А затем попросил по возможности расчистить пол. Работа была не из приятных. До темноты они успели расчистить лишь небольшой участок.

В шесть часов Марсело приказал отнести раненых обратно в салон. Когда все устроились на ночлег, Марсело принялся сооружать загородку, чтобы прикрыть отверстие, зиявшее в корпусе там, где раньше был хвост. Они с Роем Харли сложили там чемоданы, сломанные кресла, обломки самолета, а просветы заложили снегом. Глухой стены, конечно, не получилось, но он надеялся, что это хоть как-то нас защитит.

На борту «фэрчайлда» было сорок пять человек — пассажиры и члены экипажа. Пятеро погибло при крушении, восемь человек пропало, осталось тридцать два, и большая часть из нас забились в крохотное — три на два с половиной метра — пространство. Было очень тесно и, несмотря на старания Марсело, нестерпимо холодно. Мы жались друг к другу, иногда просили, чтобы сосед ущипнул за ногу или за руку, боялись обморожения.

Роберто вдруг сообразил, что можно снять чехлы с сидений и использовать их как одеяла. Чехлы были из тонкого нейлона, но ничего более подходящего в самолете не оказалось.

Меня положили у загородки, рядом с Сюзи и Панчито. Там было самое холодное место — пол сорвало, и снизу дул ледяной ветер. Думали, что мы долго не протянем. Места потеплее отдали тем, у кого оставался шанс выжить. Сюзи и Панчито оба были в сознании и, наверное, ужасно страдали в ту ночь от холода, а я был в коме и потому мучений избежал. Собственно говоря, ледяной воздух меня и спас — на холоде отек, который мог погубить мой мозг, уменьшился.

С заходом солнца в душах несчастных поселился настоящий страх. При свете дня они трудились не покладая рук, и у них просто не было времени, чтобы задуматься об ужасе своего положения. Ночью они остались наедине со своими мыслями, и ничто не защищало их от отчаяния. Люди, которые стоически держались при свете дня, теперь плакали и стонали от боли. В какой-то момент Диего Шторм, еще один студент-медик, понял, что я могу выжить, и оттащил меня от загородки Марсело вглубь салона.

Утром, когда в самолет наконец проникли первые лучи солнца, настроение у всех немного улучшилось. Люди надеялись, что сегодня их найдут и все кошмары останутся позади.

Густаво и Роберто осмотрели раненых. Этой ночью мы потеряли Панчито, Лагурару и сеньору Мориани.

Сюзи оказалась в сознании, но бредила. Роберто натер ей ступни, которые почернели на морозе, убрал с лица кровь. Она даже поблагодарила его.

Весь день прошел в ожидании вертолета спасателей. Но надежды были напрасны. Вечером Марсело построил новую загородку в конце самолета, более надежную, но от суровой ночи в Андах это нас не спасло.

На третий день я наконец вышел из комы. Я видел, какие бледные и измученные лица у моих друзей. На разреженном горном воздухе они двигались медленно и неуверенно, многие ходили сгорбившись, словно за последние тридцать шесть часов постарели на десятки лет.

Теперь выживших было двадцать девять, большинство — молодежь от восемнадцати до двадцати пяти. Самым старшим был тридцативосьмилетний Хавьер Метол, но он так страдал от горной болезни, что едва держался на ногах. Из экипажа выжил только Карлос Рок, механик, но он впал после крушения в состояние шока и только бормотал что-то бессмысленное. Он даже не мог нам сказать, где находятся сигнальные ракеты и одеяла, которые имеются в каждом самолете на случай аварии. Не было никого, кто мог бы нам помочь, кто знал бы что-нибудь о горах и о самолетах, о том, как выжить в экстремальной ситуации, но мы не впадали в панику.

Многим мы обязаны Марсело Пересу, благодаря решительности которого была спасена не одна жизнь. С первых минут он был смел, решителен, предусмотрителен — точно так же он вел себя во время матча по регби. Он ни секунды не забывал о том, что ошибаться здесь нельзя, что горы заставят нас горько поплатиться за каждую ошибку. Он четко наладил уход за ранеными, а без загородки, которую он построил, мы бы в первую же ночь погибли от холода.