Василь Ткачев - Дом коммуны

— Человек мечтает побывать в Париже? Мечтает. В Египте? А как же! В Арабских Эмиратах? Конечно! И вот я помогу ему, человеку, осуществить эту мечту. У меня будет своя фирма, будет!..

Катерина Ивановна не знала, что ответить внуку, а тот, похоже, не находил слов, чтобы говорить дальше. Думал, бабушка будет вся светиться, сиять, начнет хвалить его за проворство, за то, что он дальновиднее, чем другие, а она — молчок, даже нахмурилась, лицо сделалось суровым, строгим. Катерина Ивановна не первый день живет на этом свете и понимала: если пожаловал внук, то ему что-то надо. А что? Конечно же, деньги. Однако ни за что не смогла бы догадаться старуха, и если бы услышала от кого, плюнула б тому в глаза, что внук попросит у нее... квартиру. Под офис. Ну, это уж слишком!.. Ему, видите ли, в ней будет удобно. Центр. Первый этаж. Не сказать, чтобы Катерина Ивановна слишком опешила, услышав про Колькину затею. Нет, она уже и сама не раз подумывала, что когда-то надо будет и с ней, с квартирой, распрощаться — с собою же ее, квартиру, не унесешь, однако не предполагала, что вот так все повернется. На триста шестьдесят градусов! Видали вы его, додумался. И ноги не показывал, а как квартира понадобилась — тут как тут. А дочь что скажет? Если кто и придет на могилку, то только она, а не Колька. Урну не найдет времени забрать, год стоит в том крематории прах мужа, а он и не подумал, не позаботился... И хватило же наглости прийти и выпрашивать квартиру? И в кого он, интересно, таким уродился? Отдай ему угол, а сама куда?

— А тебе, бабуля, я квартиру нашел... — поднял наконец глаза на нее внук. — Рядом с нами. Комнатку. В соседнем доме. Я буду оплачивать. Не волнуйся. Пойми меня: нельзя упускать момент, надо раскручиваться, пока твою ячейку в бизнесе кто-нибудь другой не занял. Главное — не проспать. Ну, что, будем готовить бумаги? А в принципе, что готовить? Юридический адрес есть, а там будет видно... Вывеску повесим на стене и дверях, дадим рекламу... Спасибо, бабуля, ты меня поняла...

Катерина Ивановна сперва что-то мекала и бекала, а потом отчетливо и со страхом почувствовала, что начинает терять сознание, вдруг все так и поплыло перед глазами, начало опрокидываться вверх тормашками, зашаталось, но она успела еще проговорить:

— А дочь... а дочь как же?.. Она ж меня проклянет!..

Раздел 10. Квартирант

После ГКЧП сложно было понять, кто здесь победил, кто проиграл. В Москве — там все разложено по полочкам: на одной проигравшие, на другой — победители, на третьей те, кому все равно, кто проиграл или выиграл. Лишь бы день был да еда имелась. Почти всех горожан также можно было отнести к третьим. Слоеный пирог, одним словом. Хоть в отдельных организациях и заведениях Москва аукнулась, в городе было будто бы спокойно, он, город, жил размеренно и мирно. Однако где-то наводили порядок, искали виноватых. Журналисты оправдывались, что писали, дескать, не по своей воле, когда поддерживали гэкачепистов. Признавали свои ошибки и некоторые коммунисты. Один Володька сказал, что не может терпеть Горбачева, потому и заступился за гэкачепистов, а то, что он выдал в эфир подпольно, без согласования с начальством, материал о путчистах, то ничего страшного в том нет: народ должен знать правду со всех сторон. Какую правду — Володька до конца не стал объяснять, когда его решили пропесочить за хулиганство во время эфира, а стукнул дверью, выходя из кабинета председателя комитета:— «Да пошли вы!..»

Назавтра он забрал свои вещи и больше на работу не вышел. Володька был о себе весьма высокого мнения, считал себя незаменимым человеком, хотя так не считали коллеги: они замечали, что тот все чаще и чаще приходит на работу с помятым лицом, от него несет перегаром, а когда берет у кого интервью, то в его руке слегка подрагивает микрофон. Не тот и голос — как правило, нервный, неровный, словно не знает Володька, когда и где надо ставить на том или другом слове ударение. Когда он забрал вещи, руководство с облегчением вздохнуло: хорошо, что все так закончилась. Красиво ушел человек, не создал лишних забот, счастливой ему дороги.

Володька же просто устал одновременно пить и работать, надо было выбирать что-то одно, и он выбрал первое... Хотя, если быть откровенным, Володька думал, что его начнут уговаривать остаться, а не делать глупостей. Но никто не промолвил и слова. Говорил только он. Даже похвастался, что нашел уже работу не чета этой, хотя зачем врал, и сам не знал. По-видимому, был твердо уверен, что его подберут в других местах, еще и скажут в адрес радио: дураки они там все, такими работниками разбрасываются?!