Леонид Гартунг - Повести и рассказы

Из-за стола поднялся Васицкий.

— Я хотел бы сказать несколько слов о нашем дорогом госте, Вадиме Николаевиче Тополеве. Мы все знаем его произведения. Писатель Вадим Тополев всю жизнь свою посвятил изучению и показу жизни сибирской деревни. И что нам отрадно? То, что он не забывает родных мест. Пожелаем же нашему земляку долгих лет жизни и новых творческих взлетов.

«И это все? — с удивлением подумал Тополев. — Не густо…»

— Говорить будете? — наклонился к нему Васицкий.

— Нет, — коротко и обиженно ответил Тополев и с досадой вспомнил, что не принял второй раз корвалол. Лечащий врач предписал ему принимать корвалол в течение двух недель регулярно или совсем не принимать. А он забыл, засуетился. Дома такого не случалось.

Из библиотеки шли, растянувшись по тропинке цепочкой. Васицкий придержал Юлю за локоть.

— Юлия Александровна, мне интересно, как сложились ваши отношения с Иваном Леонтичем?

Юля насторожилась.

— По-моему, нормально.

— А все-таки?

— Нет, правда, нормально.

Васицкому хотелось другого ответа, но что поделаешь.

Он понизил голос:

— То, что я собираюсь вам сказать, — это сугубо между нами… Сегодня еще раз подтвердилось, что Иван Леонтич уже выдохся. В старой библиотеке он, может, и был на месте. Но сейчас работа должна развернуться шире, а главное, — качественно стать другой. Сегодня мы вручали ему грамоту, почтили его старость и заслуги, и все-таки мы обязаны задуматься о завтрашнем дне. И, признаюсь, я не случайно завел с вами этот разговор… Только еще раз напоминаю, что это сугубо между нами… Какие у вас планы на будущее? Я имею в виду — по окончании училища…

— Планы обыкновенные. Работать, конечно.

— Так вот, у меня к вам конкретное предложение — работать здесь, то есть в Берестянке.

— Но…

— Понимаю ваше «но». Место будет. С открытием новой библиотеки прибавляется еще одна единица за счет колхоза. Это все уже обговорено. Вы начнете работать рядовым библиотекарем, с тем, чтобы с уходом Ивана Леонтича на пенсию, — а это время не за горами, — стать заведующей. Нам нужен человек со свежими знаниями, молодой, энергичный.

— Но Иван Леонтич не собирается на пенсию.

— Это уже наша забота. Мы сумеем намекнуть, что глупо не воспользоваться заслуженным отдыхом.

— Не знаю, — сказала Юля.

— Боитесь, что не справитесь? Об этом не может быть и речи. Если вы не возражаете, мы будем ходатайствовать перед вашим училищем, чтобы вас направили именно сюда. Во всяком случае, завтра вы заглянете к нам в отдел, и мы еще раз поговорим в более удобной обстановке.

Юльке не хотелось ответить что-либо определенное. Предложение Васицкого было неожиданным. «Для начала можно поработать и здесь, — подумала она, — но Василий?» Отношения с ним никак не могли продолжаться. А если она будет здесь… Ей очень хотелось начать самостоятельную жизнь, вырваться из тесной квартиры на Красноармейской, не слышать вечных стычек отца и матери…

Тополев, шедший впереди, остановился, ожидая Юлю. Васицкий не хотел при нем продолжать разговор и сказал тихо:

— Значит, договорились?

Тополев слышал последние слова и, когда Юлька поравнялась с ним, спросил смеясь:

— Так, так… Уже успели договориться?

Васицкий, ничего не ответив, прошел вперед. Тополев взял Юльку под руку.

— Не будем уточнять, о чем… Но насколько мне известно, Егор Егорович женат. Разве ты об этом не знала?

Юлька рассмеялась, показывая этим, что готова принять шутливые отношения, и спросила:

— А вы?

— Я свободен, как сокол в небе, — ответил Тополев. И тут же подумал: «Надо жениться… Обязательно».

Прежняя жена была, как он считал, с тяжелым характером. Упрекала его в том, что он мало работает и слишком много времени проводит у телевизора, что вечно не хватает денег. А если взять молоденькую и сразу правильно поставить себя…

— Впрочем, — продолжал он шутливым тоном, — в этой свободе мало радости. Больше одиночества…

— Не верю, чтобы вы были так уж одиноки.

— Нет, правда, абсолютно один.

То, что он сказал, было и правдой и неправдой. Последние два месяца он сблизился с машинисткой редакции, и это тяготило его — она была вульгарна и глупа. С ней он действительно был одинок…

— Чем же вы заняты?

— Читаю, пишу…

Ему не хотелось уточнять, что он работает в редакции газеты, — приятнее было представляться профессиональным писателем.

— Вы читали мою последнюю книгу?

— Еще бы.

— И как ваше впечатление?