Array А Чэн - Современная новелла Китая

— Как! Бывшую наложницу называть госпожой! Нет, не желаю!

У доктора Го не поднялась рука дать наглецу пощечину, он повернулся и ушел. Дома доктор сказал, что Нау живет безбедно и зазывать его в дом не стоит. Но Цзы Юнь хотелось узнать подробности, и она заставила доктора рассказать все. Выслушав его, госпожа Цзы Юнь вздохнула:

— Ох уж эта дурацкая спесь! Пусть зовет меня, как хочет! Но если я не позабочусь о Нау, буду виновата перед его предками.

Не прошло и нескольких дней, как Нау сам заявился. Он с почтением называл Цзы Юнь госпожой, а доктора Го дядей. Растроганная госпожа Юнь попеняла ему:

— Мы ведь звали тебя, отчего не приходил?

— Не обижайтесь, был очень занят. Задумал с приятелем одну вещь продать. Надеялся выручить что-нибудь и купить вам подарок, но ничего не вышло.

— Как тебе не стыдно! Ведь мы родня, к чему эти церемонии. Пришел, и ладно. Переезжай к нам совсем, нечего мыкаться одному.

Нау и вправду незадолго до этого собрался кое-что продать. А дело было вот как. В Тяньцзине жил один немец. Подзаработав в Китае денег, он перед отъездом решил приобрести что-нибудь из фарфора. Стал ходить по антикварным лавкам, но не знал, на чем остановиться. Однажды Нау, что-то закладывавший в лавке, увидал его. Подождав немца у входа, Нау представился ему внуком начальника Управления двора и предложил купить кое-что из фамильного фарфора. Но признался, что продает фарфор втайне от домашних и приходить к нему не стоит. Договорились встретиться через три дня в гостинице за рекой. На самом деле Нау бедствовал, фарфора у него не было, это его приятель Со Седьмой вынес из дому старинные чашки «Древний месяц». А продавать боялся, чтобы не узнали родные. Нау предложил продать вещи иностранцу, который увезет их из страны, чтобы все было шито-крыто. С иностранца можно побольше сорвать. Нау взялся провернуть это дело за мизерное вознаграждение. Но прежде надо пустить немцу пыль в глаза — придется Со Седьмому снять в гостинице номер и выкупить из ломбарда одежду Нау.

Кто мог знать, что Со Седьмой проболтается и о немце узнает Ma Ци, хозяин антикварной лавки «Храм старины». Он уже слышал, что Со продает неплохие вещицы, и давно хотел прибрать их к рукам, но тот заломил цену. А фарфор был на редкость — настоящий «Древний месяц», под стать его чашечкам того же обжига.

Однажды, когда немец снова появился в лавке, Ma Ци велел поставить на чайный столик пару чашек фарфора «Древний месяц». В лавке иностранец ничего не выбрал, и Ma Ци пригласил его в гостиную. Небрежным жестом разлил чай в фарфоровые чашечки. Немец ахнул:

— Какая прелесть! На полках у вас нет таких чашек!

Ma Ци расхохотался.

— Понравились? Могу продать. Они намного дешевле любой из тех, что вам не понравились. Да они и медяка не стоят!

— Вы шутите?

— Нисколько. Дело в том, что на полках подлинный старинный фарфор, а это — подделка! Когда покупаете фарфор, советую глядеть не только на внешний вид, но и постучать легонько, прислушаться к звучанию, ощупать дно. — Взяв с прилавка вазу, Ma Ци стал демонстрировать ее иностранцу, столько всего говорил, что окончательно запутал того. В конце концов Ma Ци велел завернуть чашки и протянул их немцу:

— Позвольте преподнести вам на память. Жаль, конечно, что вы ничего у меня не купили, но мы останемся друзьями, а это самое главное.

Немец взял чашки и дома тщательно рассмотрел их со всех сторон — теперь он хорошо знал, что такое «поддельный фарфор». Поэтому, когда в гостинице Нау достал из саквояжа свой фарфор, иностранец усмехнулся, он сразу увидел, что фарфор «не настоящий». Точно такие чашки ему подарил Ma Ци. Однако из вежливости он все же спросил о цене, — ему назвали огромную цифру. «Нет», — решительно произнес немец по-английски и удалился. Довольный своей прозорливостью и тонким вкусом, немец скупил у Ma Ци все его побрякушки и укатил на родину, будучи в полном восторге от своей коллекции «китайского фарфора».

Затея друзей провалилась, а Со Седьмой заявил, что виной всему нерасторопность Нау. Со потребовал назад свои деньги и отказался платить за гостиницу. Нау опять заложил одежду и бежал под крылышко госпожи Цзы Юнь.

Спустя некоторое время Ma Ци купил за полцены чашки Со Седьмого, а когда в доме Со спохватились, было уже поздно — фарфор за огромную сумму уплыл к тяньцзиньским агентам экспортной торговли.

Цзы Юнь всегда благоговела перед господами. Переезд Нау восприняла как великую честь для себя. Не удивительно, что она дрожала над ним, словно над яйцом феникса, и Нау, скитавшийся раньше по чужим углам, перед «бывшей наложницей» не преминул распушить крылышки. Как говорится, «пусть осел сдох, зато повозка цела» — свои барские замашки он сохранил и в нищете. Испечет Цзы Юнь лепешки покрупнее — не желает есть, соленья порежет не достаточно мелко — они, видите ли, ему в горло не лезут.