Array А Чэн - Современная новелла Китая

С тех пор Чэнь Хуаньшэн совсем заважничал и дела у него пошли на лад.

Гу Хуа (настоящее имя — Ло Хунъюй) родился в 1942 году в одной из деревень провинции Хунань. В 1961 году окончил сельскохозяйственное училище, затем работал младшим агрономом в НИИ сельского хозяйства. В 1975 году стал литературным консультантом в районном ансамбле песни и пляски. В 1979 году перешел на работу в районное отделение Всекитайской ассоциации деятелей литературы и искусства. В 1980 году вступил в Союз китайских писателей, в том же году был избран членом правления Союза хунаньских писателей.

Печататься начал с 1962 года. В 1978 году опубликовал сборник рассказов «Песнь о стремительном потоке». До конца 1981 года напечатал четыре повести (среди них «Золотолистый рододендрон») и тридцать с лишним рассказов, в том числе «Дарю тебе нефритовую орхидею». Опубликованный в 1981 году роман «В долине лотосов» (в 1986 году вышел на русском языке в издательстве «Радуга») был удостоен литературной премии имени Мао Дуня — одного из крупнейших китайских писателей XX века. Рассказ «Домик, увитый плющом», первоначально опубликованный в журнале «Шиюэ», получил Всекитайскую премию 1981 года.

Уже долгие годы в Туманных горах ходит легенда о молодой женщине из племени яо. Рассказывают, что жила она в глухих заповедных лесах Туманных гор, в Зеленом логе, и была помощницей лесника, своего мужа. Звали ее Пань Цинцин — Зеленая. В горах она родилась, выросла, вышла замуж и даже в лесничестве, находившемся довольно далеко, была всего раз. Поэтому парни из лесничества никогда ее не видели, только слышали, что она прекрасна, как фея.

Домик Цинцин, сплошь увитый зеленым плющом, был срублен из цельных стволов пихты, да так крепко, что даже кабанам не удавалось его подрыть. Лишь у самой земли бревна почернели и обросли «белыми ушками» — древесными грибами. За домом протекал чистый горный ручей, который никогда не замерзал. С внешним миром Зеленый лог связывала единственная тропинка. Правда, накануне «культурной революции» здесь начали устанавливать телефонную связь, чтобы в случае необходимости сообщить о пожаре, но вскоре провода порвались под тяжестью обильного снега, а чинить было некому: во время «культурной революции» начальники в лесничестве сменяли друг друга, точно фигурки в волшебном фонаре или блины на сковороде. Так и не проник телефон — символ современной цивилизации — в эти древние леса… Здесь всегда было тихо, и днем и ночью, будто на сотни верст вокруг все уснуло, только цветы распускались да голубой дымок вился над домиком. Сонную тишину не нарушали ни крики петухов и горных птиц, ни лай собак, ни детский плач.

Родители Пань Цинцин умерли рано, и осталась она одна с мужем — Ван Мутуном, здоровенным мужиком. Такому впору на тигров охотиться, а он за лесом присматривал, как и жена. Перед едой любил пропустить чарку-другую кукурузного самогона, который гнала Пань Цинцин, а если перепивал, ей же доставалось. Вообще-то мужем он был неплохим и по-своему любил жену. Сам ходил в горы за хворостом, жену не посылал, сам рубил его и складывал в ровные поленницы перед входом. Прорубал просеки в лесах, и в Зеленом логе уже почти двадцать лет не было пожаров. Сам обрабатывал большой приусадебный участок на берегу ручья, круглый год обеспечивая семью овощами. Пань Цинцин оставалось лишь присматривать за детьми, кормить свиней и делать всякие мелочи по дому, поэтому в свои двадцать шесть лет, имея двоих детей, она оставалась юной и красивой, как девушка.

Грамоты Ван Мутун не знал, зато был сметлив и очень самоуверен. Он чувствовал себя хозяином Зеленого лога, маленьким феодалом. Все здесь принадлежало ему: жена, дети, дом, хотя сам он подчинялся лесничеству. До рождения детей Пань Цинцин не раз просила сводить ее в лесничество, почти за пятьдесят километров, так он даже бил ее за это или ставил в наказание на колени. Боялся, что жена, увидев другую жизнь, полную соблазнов, сбежит с каким-нибудь бездельником, которых полно в лесничестве. Лишь когда родился сын, а потом дочка, он немного успокоился — дети крепко привязывают. Наконец он почувствовал, что Пань Цинцин ему настоящая жена. Теперь пощечины он щедро раздавал детям, ставил их на колени, как, бывало, жену, поддерживая таким образом порядок в семье. В домике, увитом плющом, образовалось маленькое общество, где соблюдалась железная субординация и каждый знал свое место.