Array А Чэн - Современная новелла Китая

— А во время «великой культурной революции» ты кто был?

— «Идущий по капиталистическому пути». Три года меня продержали в коровнике, семь лет жил в ссылке.

Лицо старика неожиданно смягчилось. Он выбил пепел из трубки и приказал жене подогреть вина и нарезать мяса. Я стал отказываться, но женщина меня успокоила:

— Мясо вареное, мы приготовили его к свадьбе, так что стряпать не придется.

Вместе с Эрлань они нарезали мясо, подогрели вино. Старый буйвол прикрыл рукой мою чашку.

— Если уважаешь нас — выпей несколько рюмок, а боишься — тогда ешь, я один пить буду.

В создавшейся обстановке было неудобно отказываться, и я согласился. Наполнив рюмки, Старый буйвол сказал:

— Ну, давай говори!

— Что говорить?

— Как что? Про то, что требовать выкуп за невесту — преступно, отвратительно, про реакционную сущность этого выкупа, про вымогательство, ну и, конечно, про отсталую крестьянскую психологию. Наслушался досыта! Хватит!

Я с улыбкой спросил:

— А почему вы решили, что я собираюсь об этом говорить?

— Так ты ведь начальник, значит, за тем и пришел.

— Раз так, давайте откроем окно, и пусть все слушают, какие красивые слова мы здесь говорим. Да я просто хотел у вас узнать: почему нельзя обойтись без подарков, без выкупа, без пятисот юаней?

Старик, потупившись, пил вино и молчал. Потом вдруг спросил:

— Столько лет не приходилось с начальством беседовать, не знаю даже, как теперь — дают вам на еду денег или не дают?

— Конечно, дают. Государством установлено: в день — тридцать фэней или карточками на цзинь и два ляна [51] Лян — мера веса, около 40 г. зерна.

— Я двадцать три года растил Эрлань, — продолжал Старый буйвол. — Пусть будет в день не тридцать, а двадцать фэней. Сколько всего получается?

Вот, оказывается, какую ловушку он мне расставил! Но не успел я рта раскрыть, как в разговор вмешалась Эрлань:

— Выходит, я в этом доме нахлебница? Да у меня в год самое малое две сотни трудодней!

— Это правда? — спросил я старика.

— Правда. Но если она уйдет в другую семью, уйдут и ее трудодни.

Я рассмеялся:

— По-вашему, значит, выкуп — дело законное и справедливое?

Старый буйвол ответил вопросом на вопрос:

— А если за дочь выкупа не брать, как потом сына женить? Ведь надо платить за невесту!

Брат Эрлань покраснел до ушей и убежал с чашкой в руках.

Старый буйвол выпил и продолжал:

— Ты скажешь, он еще маленький, а когда вырастет, по закону никакой выкуп уже не потребуется. Ха! Да если все по этому вашему закону будет…

Эрлань его перебила:

— Папа! Не говори чепухи!

— Это я говорю чепуху? Когда это закон ваш соблюдался? Кто не брал денег, выдавая дочь замуж? Или не платил за невесту? Все так делают. Одни в открытую, другие — тайком.

— Неужели и семья Ван Шуньси тоже?

— Ну, эти нет. Они и не брали и не давали. Обменяли. Как свинью на барана.

Я не понял, что он имеет в виду. Жена объяснила. Ван Шуньси женит сына на дочери свояченицы, а свою дочь отдает замуж за ее сына. Так называемый «родственный обмен». И выкупа, само собой, не надо.

— Ну а вторая пара?

— Какая вторая? А, это ты про сына У Чэнъю? Там тем более не за что платить деньги.

— Тоже «родственный обмен»?

— Нет, хуже. Сын «в примаки» идет!

— У нас равноправие. Что же плохого, если муж идет жить к жене.

— Это с какой стороны посмотреть. — Старый буйвол выпил и продолжал: — У Чэнъю еще молодым овдовел и остался с сыном на руках. Был ему и за отца, и за мать, вырастил. И отец, и сын оба работящие, но накопить денег на жену не смогли. Сыну за тридцать, а он все в холостяках ходит. Связался с одной вдовой, старше его, у вдовы ребенок, и она не хочет идти в чужой дом, предложила парню жить у нее. У Чэнъю и так и эдак прикидывал — выхода нет. И в конце концов согласился. Тут как-то пожаловался мне: «Вся жизнь моя — в сыне, ничего больше нет! Сердце от горя разрывается. А что делать? Не оставаться же парню холостяком!»

Старый буйвол умолк и вздохнул:

— Какие уж тут законы. Каждый выкручивается, как может. Крестьяне мы, беднота…

Он хотел налить себе вина, но чайник был пуст.

— Еще неси. — Он протянул чайник Эрлань.

— Папа, — сказала Эрлань, — посмотри, секретарь Чжоу больше не пьет, да и тебе хватит…

Тот метнул на нее сердитый взгляд и, буркнув: «У самого еще руки не отвалились!» — стал спускаться с кана. Жена взяла чайник, наполнила до половины вином, налила мужу и, пользуясь случаем, сказала: