Вильям Козлов - Жало Скорпиона

Кому охота напороться на нож или получить удар кастетом в лицо? Герои-одиночки, вступающиеся за женщин и обиженных хулиганами, давно уже повывелись...

Мужчина в черном плаще сошел на Невском проспекте, у Литейного. Вслед за ним покинул троллейбус и Хрущ. Здесь народ еще фланировал по неярко освещенному Невскому, все больше молодые люди в кожаных куртках и широких мешковатых брюках, с бритыми висками и затылками. У тротуаров посверкивали роскошные «Мерседесы», «Вольво», «БМВ». Или вдруг мимо дверей ресторана прошествует, распространяя запах французских духов, валютная проститутка. В Санкт- Петербурге они почему-то не стояли на углах в коротких юбках и с полуобнаженными ногами и грудями, как их показывают в заграничных фильмах.

Держась на почтительном расстоянии, Михаил Ломов следовал за любовником Кристины Васильевой. На Невском это можно было делать без опаски, а когда, перейдя Аничков мост, тот свернул на набережную Фонтанки, оставаться незамеченным стало невозможно: лишь они шагали по тротуару вдоль домов, смотрящих на зажатую в каменных берегах речку редкими освещенными окнами. Откуда-то слышалась музыка. По глянцевитой черной воде почти бесшумно двигались утки. Они-то чего ищут впотьмах? Мужчина в плаще, небрежно помахивая пижонской тростью, беспечно шагал по тротуару и даже что-то насвистывал себе под нос. Он не оглядывался, и Хрущ понял, что с таким лопухом ему и делать-то будет нечего. Надо прихватить его у первой же попавшейся темной арки; затолкнуть туда во мрак и ...бить от души в лоб и «делать клоуна». И когда он уже, весь подобравшись и напружинившись, хотел сделать последний рывок и схватить счастливого соперника за шиворот, тот спокойно перешел проезжую часть, приблизился к каменному парапету и остановился, глядя на уток, плескавшихся в освещенном отблеском света из окна желтом квадрате воды. Оглянувшись, Хрущ подождал, пока проедет легковая машина с включенными фарами, и тоже перешел дорогу. Мужчина, стоя к нему спиной, находился в каких-то трех-четырех метрах. И тут автоматом сработала хулиганская привычка: прежде чем нанести человеку удар, который свалит его с ног, спросить: «Нет ли у вас огонька?» Глупая привычка, в серьезных разборках совершенно ненужная, даже вредная...

Произнеся эти дурацкие слова, которые выплевывают своим жертвам в лицо сотни раз мелкие воришки и хулиганы, Ломов привычно взмахнул рукой, чтобы нанести обернувшемуся к нему мужчине в челюсть выверенный молниеносный боксерский удар, но произошло нечто совершенно непостижимое: громадный кулак в черной кожаной перчатке ушел куда-то в пустоту, инерция круто развернула подавшегося вперед Хруща... И в тот же миг у него перехватило дыхание, в глазах замельтешили белые и голубые огоньки, широко открытый рот хватал свежий воздух, но не мог протолкнуть его в дыхательное горло. Таких сокрушительных ударов в подложечку он не получал даже на ринге. Тем не менее, с трудом выпрямившись, он попытался теперь уже левой достать опасного противника, но и это отчаянное движение кулака ушло в пустоту, зато тот коротким тычком в кровь разбил ему губы и, кажется, сломал верхний зуб. Оказалось, что мужчина в плаще тоже был в кожаных перчатках. И по-видимому, боксерский класс у него был повыше, чем у Ломова. Набережная Фонтанки — это, конечно, не ринг, но реакция у мужчины в черном плаще редкостная.

— Так-то, Миша Хрущ, — негромко произнес мужчина. — Чтобы больше я тебя не видел на вахте возле дома Кристины Васильевой. И никаких штучек по отношению к ней, — заруби на своем сломанном носу, ублюдок!

Дыхание постепенно восстанавливалось, Ломов облизал распухшие, соленые от крови губы, выплюнул осколки зубов, руками он больше не делал резких движений. Идущая от Невского автомашина осветила лицо мужчины: в глазах его нехороший блеск, очевидно, отблеск фар. Русая прядь свесилась на высокий лоб, губы сжаты в узкую полоску.

— Ты мне грозишь? — морщась от боли, выдавил из себя Хрущ.

— Предупреждаю, — спокойно ответил мужчина.

Ломов был убежден, что никогда его прежде не видел. Издали, конечно, не раз, но лицо этого человека было ему незнакомо. Тихое бешенство охватывало его: какой-то пижон с тросточкой угрожает ему? Михаилу Ломову! Правой руке известного авторитета Якова Раздобудько! Обретя устойчивость и уверенность в себе, Хрущ вспомнил про нож во внутреннем кармане кожаной куртки. Не думал он, что нынче дело дойдет до «мочевины», в общем-то расстрельной статьи, но и спускать такого оскорбления не собирался. Ладно, если не удалось взять его врасплох кулаком — не знал же он, Хрущ, что встретится с боксером! — то против острого ножа не устоит, подлюга! Нож лежал в боковом кармане кожанки, в закрепленном там чехле. Рукоятка рифленая, не выскользнет из пальцев...