Рышард Клысь: «Какаду»

И только сейчас он заметил, что на этом худом, по-мальчишески красивом лице с большими, серыми, блестевшими холодным металлическим блеском глазами лежала печать той огромной сосредоточенности, которая всегда сопутствует принятию окончательного решения. Впервые в жизни ему пришлось признать в душе, что перед ним — достойный противник. И тут, тоже впервые в жизни, горло у него сжалось от мучительного до боли спазма и в голове мелькнула мысль, что именно это и есть страх. Чтобы преодолеть его и справиться с собой, он старался смотреть Рену прямо в глаза, но всякий раз опускал свой взор, не в силах вынести его взгляда, полного укоризны и холодной враждебности.

И тогда он заговорил первым:

— Ну, ты всегда был смельчаком, щенок…

— Ты тоже, — ответил ледяным тоном Рен. — Ты тоже когда-то был смелым…

Грозный усмехнулся уголками губ, но взгляд его от этого не смягчился. Он был по-прежнему насторожен и внимателен.

— Жаль, что из-за какой-то соплячки поднялось столько шуму…

— Жаль.

— Теперь уже ничего не поделаешь.

— Да, — согласился Рен. — Теперь уже и говорить не о чем…

— Ты мировой парень, — признал Грозный. — Я всегда тебя любил. Но какого черта ты сюда поперся?

— Ты же знаешь, иначе я не мог…

— Почему же? Может, я бы и оставил тебя в покое.

— Дело не во мне…

— А в чем?

— Ты сегодня очень уж разговорчив, — сказал Рен. — А говорить-то тебе не о чем…

Грозный все время наблюдал за руками Рена, спокойно опиравшимися о сиденье машины.

— Ладно. Хватит болтать, — буркнул он мрачно. — Вылезай из машины!..

— Очень уж ты болтлив сегодня, — повторил Рен, но уже на полтона ниже.

Вятр неотрывно смотрел на Грозного. Он понимал, что все это означало. С Реном покончено. Стоя все время по другую сторону машины, Вятр незаметным движением сунул руку в карман и схватил рукоятку револьвера.

Грозный осклабился.

— Ты подлая, жалкая тварь, — процедил сквозь зубы Рен. — Самогон давно уже сожрал весь твой мозг. И вот до чего ты нас довел…

Грозный по-прежнему ухмылялся. Но выражение его лица стало еще жестче, и в какое-то мгновение показалось: сейчас он набросится на Рена. Но он все же овладел собой.

— Эй, ребята! — крикнул он хриплым голосом, обращаясь к стоящим возле грузовика людям. — Вытащите-ка из машины этого недоделанного крысенка…

Но никто не сдвинулся с места.

— Какого дьявола?! — заорал он. — Вы слышали приказ?!

Они стояли угрюмые и злобные, но ни один не дрогнул и не сдвинулся с места.

И только сейчас Грозный заметил, что Вятр и Сфинкс держат нацеленные в их сторону револьверы. Его охватила ярость. Но в коротком проблеске сознания он понял, что на этот раз по-настоящему влип. Уж слишком высокого мнения был он о себе как о командире, считая, что способен принудить людей к беспрекословному послушанию. Но и сейчас Грозный не отказался от борьбы, хотя в течение неполных суток почувствовал себя уже второй раз преданным. Он слишком хорошо знал, что этих пятнадцать человек, которые присоединились к нему, не запугать двумя револьверами. И, если они не тронулись с места, чтобы выполнить его приказ, значит, они его покинули. «Ну и черт с ними!» — мысленно выругался он и стал лихорадочно искать выхода. Он не мог выпустить из рук винтовки, из которой стрелял в милиционеров, ибо тогда стал бы совершенно беззащитен, а протянуть руку за револьвером боялся. Он знал, что это его движение будет последним.

— Отдай оружие! — сказал Рен.

Тогда он решил выиграть время. Он взглянул на Рена, и глаза его наткнулись на темную дыру нацеленного на него пистолета.

— Ты всегда был слишком добрым, щенок! — произнес он с оттенком одобрения. — Но на сей раз не уцелел бы, кабы эти трусы меня не предали. Меня погубило то, что я был в них уверен…

— Отдай оружие! — повторил снова Рен.

Грозный скривился. Он уже знал, как разделаться с Реном, или ему казалось, что знает. Теперь он ни на мгновение не спускал глаз с его рук.

— Что вы со мной сделаете? — спросил он кротко, голосом человека, который знает, что проиграл и готов сдаться, но хочет выторговать собственную жизнь.

— Отдай оружие! — сказал еще раз Рен. — Об этом поговорим позже…

И в этот момент Грозный, неожиданно присев, выбросил вперед винтовку и выстрелил, но тут же его ударило в грудь так сильно, что он качнулся всем телом назад и вдруг понял, что первая пуля попала в него. «Это что, конец?» — с изумлением подумал он и, уперев ствол в землю, по-прежнему приседая, стал торопливо перезаряжать винтовку.