Джонатан Франзен - Безгрешность

Она замолчала. По щеке Дрейфуса катилась слеза.

Когда Пип подъехала на велосипеде к теннисным кортам парка Моссвуд, вечернее солнце светило сквозь кроны деревьев. Рядом с Джейсоном она увидела коричневого пса довольно нелепого вида: огромная голова, коротенькие ножки, длиннющее туловище. Он, казалось, гордо улыбался, чувствуя себя владельцем корзинки с потрепанными желтыми теннисными мячами, стоявшей рядом. Джейсон, заметив Пип, глуповато, с чрезмерным энтузиазмом ей помахал. Пес усиленно вилял мохнатым неуклюжим хвостом.

– Это твоя собака?

– С прошлой недели, – ответил Джейсон. – Унаследовал его от сестры. Она на два года едет в Японию.

– Как зовут?

– Шоко. Потому что шоколадный.

Пес презентовал Пип грязный обслюнявленный мячик и просунул голову между ее голых коленок. На удивление протяженный он был, этот Шоко, от морды до кончика хвоста.

– Я не был уверен, что справлюсь, что найду с ним общий язык, – сказал Джейсон, – но меня подкупила его привычка жевать лимоны. Ходит с полусъеденным лимоном во рту, вся морда в слюне, вид такой, как будто улыбается широкой идиотской желтой улыбкой. Мой практический ум сказал: нет, но сердце сказало: да.

– Кислота вряд ли хорошо действует на зубы.

– Он привык, потому что у сестры за домом лимонное дерево. Я ему потихоньку снижаю дозу. Зубы, как видишь, пока на месте.

– Великолепный пес.

– И чемпион по нахождению теннисных мячиков.

– Не лимоны, конечно, но тоже хорошая вещь.

– Ага.

За четыре дня до этого Джейсон прислал Пип через Фейсбук личное сообщение: загляни в “отношения” на моей страничке. Главным, что она, сделав это, испытала, было смятение. Нести какую-либо ответственность за прекращение чужих отношений было последним, чего она хотела. Помимо прочего, ситуация, похоже, обязывала ее компенсировать ему этот разрыв своей доступностью. Хотя, конечно, она сама прямо-таки на это напрашивалась. Из всех способов отказаться от тенниса выбрала самый неудачный: поднять вопрос о девушке Джейсона. Да, прав Дрейфус: никому нельзя доверяться – и самой себе в том числе! Замаскировала этикой отношений свой подлинный мотив: отнять Джейсона у Сандрин. И самой с ним спать? Ей, конечно, хотелось с кем-нибудь спать, с последнего раза прошла целая вечность. Но Джейсон нравился ей чуть больше, чем нужно, чтобы спать с ним выглядело хорошим вариантом. Что, если он понравится ей еще сильней? Не ждут ли ее тогда такие спутники близких отношений, как боль и ужас? Она написала ему:

Я, конечно, обязана была внести ясность ГОРАЗДО раньше… в общем, на меня очень много сейчас всякого навалилось, и я не могу, если честно, ничего тебе обещать, кроме как отбивать мячи, посланные мне под правую руку. Должна была НАМНОГО четче сказать тебе об этом в воскресенье. Прости, прости и еще раз прости. И пожалуйста, не считай, что не можешь теперь отказаться от тенниса со мной.

На что Джейсон очень быстро ответил: теннис как таковой меня устраивает.

На корте она очень быстро обнаружила, что играет он плохо – еще хуже, чем она. При первой возможности он старался ударить по мячу со всей силы, иной раз вовсе по нему не попадал, чаще посылал его в сетку или над ее головой, а его хорошие удары были неберущимися – настоящими пулями. Через десять минут она попросила о тайм-ауте. Шоко, привязанный к столбу за оградой, с надеждой встал на ноги.

– Я не специалистка по теннису, – сказала она, – но мне кажется, ты лупишь слишком сильно.

– Когда попадаю в площадку – фантастическое чувство.

– Я знаю. Но идея была – наладить обмен ударами.

Он помрачнел.

– Да, теннисист из меня отстойный.

– Для этого мы и практикуемся.

После этого он стал бить не так сильно, и кое-какой обмен ударами порой завязывался, но самый долгий розыгрыш, какой у них был за час, насчитывал шесть ударов.

– Кирпичная стена во всем виновата, – сказал ей Джейсон, когда они уходили с корта. – Я теперь понял, что надо было провести по ней черту на высоте сетки. И, может быть, вторую черту повыше – как бы заднюю линию.

– Я их провожу в уме, – сказала Пип.

– Мне, конечно, трудно надеяться, что тебе хочется услышать, как вычислить вероятность розыгрыша из шести ударов, если вероятность ошибки при одном ударе составляет пятьдесят процентов. Или, чуть поинтересней, как вычислить нашу реальную совместную вероятность ошибки, зная эмпирическую частоту розыгрышей из четырех ударов.

– Как-нибудь в другой раз, – ответила Пип. – Сейчас я бы поехала домой.