Эмиль Ажар - Страхи царя Соломона

- Твою мать! - выпалила она, и я страшно обрадовался, что в кои-то веки это сказал не я.

Я поднял палец и назидательно произнес:

- Ага!

- Где это ты набрался?

- У царя Соломона. Он иногда, от нечего делать, занимается моим образованием. На всякий случай. Говорят, есть такая школа клоунов, только я не знаю где. Может, везде. Лучше кривляться, чем кусаться. Я ему однажды сказал, что я самоучка, он сначала засмеялся, а потом смиренно заметил: все мы, все мы, в сущности, самоучки. Так самоучками и помрем, все, дорогой мой Жанно, все, хоть трижды дипломированные и приобщенные. Знаешь, Алина, "приобщенные" - это такое забавное словечко. А противоположное -"разобщенный". Я смотрел в словаре. Тот старый господин с мансарды, автор труда всей жизни, о котором я тебе говорил, некий Жофруа де Сент-Ардалузье, - вот он совсем разобщенный, живет один, у него артрит и сердце, жизнь перед ним в долгу как в шелку, а ждать компенсации неоткуда, разве что от социального обеспечения. Так что он действительно совсем разобщен. "Приобщить" значит "присоединить, причастить, сделать участником", а "разобщить":- "лишить связи, разъединить, прекратить общение". Выходит, мадемуазель Кора живет разобщенно, а месье Соломон завел телефонную службу, чтобы иметь возможность приобщиться, и даже читает брачные объявления: "обаятельная парикмахерша, 23 года". Никогда не видел, чтобы старый болван вроде него так хорохорился и так упорно желал "оставаться участником". Он, видите ли, шьет себе роскошный костюм из добротной ткани, которой сносу не будет, и нагло ходит к гадалке, чтоб она ему предсказывала будущее, как будто оно у него есть! Одно слово - воитель! Только обычные воители ведут наступление, а этот воюет отступая. Уверен, если бы ему дали сорок лет, он бы их взял. Всем бы не вредно овладеть военным искусством, как он, чтобы уметь держать оборону. Так-то, Алина!

- Так-то, - отозвалась Алина. Она натягивала колготки.

- Раньше такие вещи назывались "укрепляющими средствами", - заметил я.

- Их прописывали для поднятия духа. У меня он тоже здорово поднимается, когда я вижу, как ты надеваешь чулки.

Я поцеловал ее в ляжку. I

- Толстой ушел из дома чуть ли не в девяносто лет, - сказала она, -но дойти никуда не успел - умер по дороге на полустанке…

- Астапово, - подсказал я.

Зря я это сделал. Сразил Алину наповал. А зря.

- Где это ты, сукин сын, нахватался? - еле выговорила она.

- Не только же в школе учатся. Есть еще обязательная программа общего кругозора. Так сказать, дело жизни самоучек.

Алина надела туфли и встала, ни разу на меня не взглянув. Чтобы сменить тему, я спросил:

- Так как насчет месье Жофруа де Сент-Ардалузье?

- Можно устроить ему встречу с читателями и раздачу автографов.

- Только поскорее - ему недолго осталось.

Алина взяла сумку и ключ, чуть поколебалась - из соображений женской независимости - и сказала:

- Я оставлю тебе ключ под половиком.

- Спокойное местечко на Антилах - если кто знает места. Алина обернулась и посмотрела на меня. Без всякого выражения. Просто хорошенькое личико. Или красивое - в зависимости от настроения смотрящего.

- Послушай, Жанно, сколько можно морочить голову. Всему есть предел.

- Не стоит снова обсуждать все сначала. Мы же не на торгах. Да и поздно уже. Двадцать минут десятого. Спорить лучше всего на рассвете. Потом начинается рабочий день.

- Жанно, - повторила она.

- Жанно, мой Зайчик - так меня зовут в определенных кругах. А ты знаешь, что в Америке был один заяц, который прославился тем, что всех кусал, - его звали Харви. Не читала?

- Читала.

- Вот видишь, значит, и зайцы бывают террористами.

- Ключ будет под дверью.

- А что ты мне посоветуешь делать с мадемуазель Корой?

- Я не собираюсь тебе ничего советовать. Не имею права.

- Лучше продолжать и потихоньку опустить все на тормозах или порвать разом?

- Это ничего не изменит. Ну пока, надеюсь, до вечера. Но если ты больше никогда не придешь, я пойму. Нас ведь на Земле что-то около четырех миллиардов - у меня много конкурентов. Но мне бы хотелось, чтобы ты пришел. До свиданья.

- Чао.

"Чао" - милое словечко. Интересно, террористы из Красных бригад сказали "чао" Альдо Моро? Ведь их чувство к нему тоже носило не личный, а обобщенный характер. А слово "любовь", похоже, выходит за словарные рамки и скоро пополнит медицинскую лексику.

Я попросил Тонга подменить меня на такси, а сам отправился в муниципальную библиотеку почитать "Саламбо" - страшно люблю, когда старик Флобер принимается играть словами и уходит в эту игру с головой. Потом я пошел к Жофруа де Сент-Ардалузье сообщить приятную новость. Он сидел в кресле с укрытыми одеялом коленями. Пришлось у него убраться - больше было некому. Домашняя прислуга скоро совсем переведется. Я сказал ему, что ему устроят встречу с раздачей автографов в настоящей книжной лавке. И он так обрадовался - я даже испугался, не умрет ли он от избытка эмоций. На голове у него была ермолка, как у Анатоля Франса, длинные усы были чистые и ухоженные. Он еще мог вставать и следить за собой. А потом переберется в дом престарелых, и там ему тоже будет не так плохо.