Карлос Сафон - Тень ветра

— Якобы?

— Лучше не скажешь, ибо в данном случае слово с делом разошлись дальше некуда. Опыт показывает, что мои информаторы из забегаловки Хрена Холодного по части сведений о численности и составе тюремного населения заслуживают куда большего доверия, чем кровососы из Дворца правосудия; и смею вас уверить, друг мой Даниель, что никто слыхом не слыхивал ни о каком Микеле Молинере — ни как о заключенном, ни как о посетителе, ни просто как о живой душе, хоть как-то связанной с тюрьмами Барселоны по меньшей мере лет десять.

— Может, он в другой тюрьме.

— Ну да, в Алькатрасе, Синг-Синге или Бастилии. Даниель, та женщина вам солгала.

— Похоже на то.

— Не похоже, а точно.

— И что теперь? Микель Молинер — ложный след.

— Эх и скользкая личность эта Нурия…

— Что вы имеете в виду?

— Что надо идти по другому пути. Не лишним было бы посетить ту старушку, добрую нянечку из сказки, которую вчера утром сочинил нам преподобный.

— Только не говорите, что подозреваете, будто старушка тоже пропала.

— Нет, но я считаю, что хватит нам манерничать и обивать ступеньки главного входа, будто милостыню просим. В этом деле нужно воспользоваться черным ходом. Вы со мной?

— Вы, как всегда, правы, Фермин.

— Тогда вытряхивайте пыль из маскарадного костюма церковного служки, ибо сегодня вечером, как закроемся, мы нанесем визит милосердия старушке в приюте Святой Лусии. А сейчас рассказывайте, как у вас вчера с той кобылкой? И поподробнее, от чрезмерной скрытности появляются угри.

Я смирился, вздохнул и выложил все в подробностях, а когда закончил, да еще и поделился экзистенциальной тоской школьника-переростка, Фермин внезапно порывисто меня обнял, чего уж я никак не ожидал.

— Вы влюблены, — прошептал он, похлопывая меня по спине. — Бедняга.

Вечером мы вышли из лавки точно в час закрытия, чем заслужили осуждающий взгляд отца, который, кажется, начинал думать, что за всеми этими прогулками кроются какие-то темные дела. Фермин пробормотал в оправдание что-то бессвязное, и мы быстренько улизнули. Я понимал, что рано или поздно мне придется открыть часть этого запутанного дела отцу, а вот какую именно — я пока и сам не знал.

По пути Фермин в своем интригующе-фельетонном стиле рассказал мне об истории места, куда мы направлялись. Приют Святой Лусии — заведение с сомнительной репутацией — влачил свое существование в рассыпавшемся от древности особняке на улице Монкада. Легенда рисовала его как нечто среднее между чистилищем и моргом, с адскими санитарными условиями. Его история была в чем-то типична. С одиннадцатого века здание успело послужить резиденцией для нескольких семейств достойного происхождения, тюрьмой, салоном куртизанок, библиотекой запрещенной литературы, казармой, мастерской скульптора, лепрозорием и монастырем. В середине девятнадцатого века, уже практически развалившись, дворец был превращен в музей уродств и балаганных кошмаров. Занимался этим экстравагантный импресарио, который называл себя Ласло де Вичерни, герцогом Пармским и придворным алхимиком Бурбонов, но на деле его звали Бальтазар Дьюлофью-и-Каральот, и был он уроженцем Эспаррагеры, жиголо и профессиональным мошенником.

Этот человек с гордостью называл себя владельцем самой обширной коллекции заформалиненных человеческих зародышей в разных стадиях деформации, не говоря уж о еще более обширной коллекции ордеров на арест, выписанных полицейскими участками половины Европы и Америки. Среди прочих аттракционов «Тенебрариум» (так назвал Дьюлофью свое детище) предлагал спиритические сеансы, некромантию, петушиные, крысиные, собачьи бои, борьбу мужеподобных женщин, калек, в том числе разных полов, и с тотализатором. Был там и публичный дом, специализирующийся на паралитиках и эксклюзивных услугах, и казино, финансовая и юридическая конторы, мастерская по изготовлению приворотных зелий, студия, ставившая спектакли по местному фольклору, кукольные представления и шоу экзотических танцовщиц. К Рождеству они ставили «Сцены поклонения пастухов» объединенными усилиями музея и борделя, и слава этого представления докатилась до самых отдаленных уголков провинции.

«Тенебрариум» пользовался бурным успехом в течение пятнадцати лет, до тех пор, пока не открылось, что Дьюлофью за одну неделю соблазнил супругу, дочь и тещу военного коменданта провинции. Тень самого черного бесчестья пала на развлекательный центр и его создателя. Прежде чем Дьюлофью смог сбежать из города и скрыться под одной из множества своих личин, банда убийц в масках, устроив на него охоту на улочках района Санта-Мария, его схватила, повесила и поджарила в Сьюдаделе, бросив тело диким бродячим псам. По прошествии двадцати лет «Тенебрариум» был переделан в благотворительное заведение под опекой женского монашеского ордена, причем никто так и не озаботился убрать из здания коллекцию ужасов злополучного Ласло.