Джон Гришэм - Покрашенный дом

Последний абзац был грустный и даже пугающий. Один из его друзей, парень из Техаса, погиб, подорвавшись на противопехотной мине. Они с Рики были одного возраста и вместе проходили подготовку в учебном лагере. Рики собирался, вернувшись домой, съездить в Форт-Уорт навестить мать своего друга.

Отец сложил письмо и сунул его в карман. Мы влезли в пикап и поехали из города.

К Рождеству Рики будет дома! Лучшего подарка и быть не может!

Мы поставили грузовичок под дубом, и отец пошел забрать краску из кузова. Там он остановился, пересчитал банки и посмотрел на меня:

— Как это у нас получилось шесть банок?

— Я купил еще две, — ответил я. — И налог заплатил.

Он, кажется, не знал, что на это сказать.

— Ты истратил деньги, что заработал на хлопке? — наконец спросил он.

— Да, сэр.

— Зря ты это сделал.

— Я хотел помочь.

Он почесал лоб и с минуту изучал проблему, а потом произнес:

— Ладно, думаю, так будет по-честному.

Мы перетащили краску на заднюю веранду, а потом он решил пойти на «задние сорок» и посмотреть, как там Паппи и мексиканцы. Если хлопок можно собирать, он останется с ними. Мне же было разрешено начинать красить западную стену дома. Я хотел поработать в одиночестве. Хотел продемонстрировать, насколько я слаб и насколько огромна стоящая передо мной задача, чтобы мексиканцы, когда вернутся с поля, пожалели меня.

Они вернулись в полдень, все перемазанные в грязи, усталые и с невеликими результатами утреннего сбора. «Хлопок слишком мокрый», — услышал я слова Паппи, обращенные к Бабке. Мы поели жареной окры с хлебцами, и я вернулся к своей работе.

Краем глаза я поглядывал на амбар, но мне целую вечность пришлось работать в одиночестве без какой-либо помощи со стороны. И что они там делают? Ленч уже прошел, тортильи давно отложены на потом. И чего бы им не прийти мне на помощь?

Небо на западе потемнело, но я не замечал этого, пока Паппи и Бабка не вышли на заднюю веранду. «Может пойти дождь, Люк, — сказал Паппи. — Лучше заканчивай красить».

Я вытер кисть и поставил краску под скамейку на задней веранде, как будто гроза могла ее испортить. И уселся над ней между Паппи и Бабкой. И мы снова стали прислушиваться к низкому погромыхиванию, доносившемуся с юго-запада. Мы ждали новых дождей.

Наш новый ритуал повторился и на следующий день после позднего завтрака. Мы прошли по вымокшей под дождем траве между домом и амбаром и выбрались на край хлопкового поля, где остановились. Перед нами была вода — не дождевая вода, собравшаяся за ночь, а все та же разлившаяся мутная вода из речки. Она была три дюйма глубиной и, казалось, готова была подняться еще выше и продолжить свое медленное наступление к амбару, к сараю для инструментов, к курятникам и, в конце концов, к дому. Стебли хлопчатника склонились к востоку, согнутые ветром, который прошлой ночью как будто взял нашу ферму в осаду. Коробочки все провисли под тяжестью воды.

— Паппи, наш дом тоже зальет? — спросил я.

Он помотал головой и обнял меня за плечи:

— Нет, Люк, она никогда не доходила до дома. Близко подбиралась пару раз, но дом стоит на добрых три фута выше, чем это место, где мы сейчас. Так что за дом можешь не волноваться.

— Однажды вода дошла до амбара, — сказал отец. — Это было через год после рождения Люка, так ведь?

— В сорок шестом, — сказала Бабка. Она всегда точно помнила даты. — Но это было в мае, — добавила она. — Через две недели после того, как мы закончили сев.

Утро было прохладное и ветреное, облака плыли высоко, значит, дождя скорее всего не будет. Отличный день для малярных работ, конечно, если удастся получить какую-нибудь помощь. Мексиканцы подтянулись поближе, но недостаточно близко для разговора.

Они скоро уедут от нас, может быть, даже через несколько часов. Мы довезем их до кооператива и дождемся, когда их заберет какой-нибудь другой фермер, живущий на более сухих землях. Я слышал, как взрослые обсуждали этот вопрос за кофе, еще до рассвета, и чуть не впал в панику. Девятеро мексиканцев могут выкрасить западную стену нашего дома меньше чем за день. А мне на это потребуется месяц. В такой ситуации скромничать было нельзя.

Когда мы повернули к дому, я подошел к мексиканцам.

— Buenos dias! — сказал я, обращаясь ко всей группе. — Como esta?

Все девятеро что-то мне ответили. Они возвращались в амбар, у них был потерян еще один день. Я прошел немного с ними, пока не оказался достаточно далеко от родителей, чтобы они меня не услышали.