Марта Мораццони - Из сборника «Девушка в тюрбане»

— Просто я хотел быть верен своему слову, сеньор, — улыбнулся идальго. — Я должен подчиняться вам и служить до конца, и я останусь при вас до конца.

— Вы имели в виду, до моего конца, дон Луис, — рассмеялся Карл. — Справедливо, именно это и требуется от преданного слуги. Право, дон Луис, мне нравится, что болезнь оставила вам в дар это новое умение кротко воспринимать даже недуги. Садитесь и скажите мне, разве эта земля не достойна восхищения?

Они были примерно одного возраста, король чуть постарше, но полнота утяжелила черты его лица, и он выглядел дряхлее своих лет. За несколько месяцев болезни дон Луис, напротив, сильно похудел, и его бледное лицо по-особому светилось на фоне черной одежды. Сидя рядом с королем, он наслаждался созерцанием сочной зелени и серебристым блеском Тахо, там, вдали, южнее.

— Никто из моей свиты не любит эту землю, для меня это не секрет. Они лишь терпят ее из повиновения и чувства долга. А еще от страха. — Он гордо вскинул голову и добавил с веселостью, за которой таилась грусть: — Моя смерть наконец-то освободит их всех, и вас в том числе, дон Луис! Или вы посмеете отрицать это?!

— Обязанность сопровождать вас сюда была для меня в самом деле не из приятных. Мне трудно далась разлука с семьей. — Он говорил тихо, с долгими паузами, с усилием переводя дыхание. — Но в конечном счете болезнь — хорошая советчица, она утихомирила некоторые обиды. Если. Ваше Величество, мне суждено пережить вас… — Он запнулся.

— Друг мой, когда не боятся слов, понимают друг друга лучше. — В голосе суверена не было ни капли горечи. — А теперь забудем обо всем этом и поговорим о вас: дон Гастелу утверждает, что вы готовы вернуться к вашим повседневным обязанностям. Вы даже не представляете себе, как это меня радует.

— Ваше Величество, в мое отсутствие вам служили как должно, я знаю наверняка.

— Да, должен сказать, служили неплохо, но вам я доверяю как себе самому, и не скрываю, что был обеспокоен вашей болезнью. Супругу вашу — об этом вы еще услышите — известили только сейчас, когда вы вне опасности. Было бы бесчеловечно прежде времени огорчать ее слишком мрачными вестями. Так вот о вас: я предписываю вам еще две недели отдыха, затем вы понемногу, не переутомляясь, начнете трудиться.

— Мой долг, сеньор, выполнять обязанности, которые возложены на меня изначально. Сейчас я хорошо себя чувствую и готов к ним вернуться.

На мгновение их взгляды встретились, и в глазах короля промелькнул странный, чуть ли не зловещий огонек — идальго слегка покраснел, словно монарх внезапно прочел его сокровенную мысль и бесцеремонно предложил сообщничество.

— В Куакос каждое утро ходит один из монахов и неплохо справляется с делами, — медленно сказал Карл.

Дон Луис перевел взгляд на сады, оттуда восходила тишина, внушавшая неизъяснимое благоговение, куда более глубокое, нежели преклонение подданного перед своим королем.

— Вы окажете мне другую услугу: некоторое время тому назад вы прочли страничку моих мемуаров, стало быть, вам известно, что я над ними работаю. Я не доверяю историкам, никому не дано знать истинные причины моих поступков, исказить истину ничего не стоит. А вы не жили при дворе, предубеждений у вас нет, вы будете первым читать их, по мере написания. Я не хочу, чтобы они попали в чужие руки, пока не будут завершены.

Дон Луис кивнул, не выразив ни удивления, ни особой признательности, поклонился монарху и вышел.

Карл, словно у него гора упала с плеч, откинулся на подушки и погрузился в созерцание долины.

Мартин Агиас каждое утро ходил в Куакос, и ради этого отец настоятель освободил его от заутрени; шагая в одиночестве по тропинке в деревню, он в благочестивой тишине читал про себя либо шепотом молитвы, которые его братья монахи хором возносили Богу в церкви. Ничто не нарушало его размышлений, да он и не позволил бы себе отвлечься. Вот и не заметил, что изо дня в день за ним, чуть поотстав, легким, словно парящим над землей, кошачьим шагом идет цыганка, а потом исчезает за последним поворотом у зарослей каштанов, едва покажутся первые деревенские дома. Так продолжалось некоторое время.

Но однажды утром она дождалась монаха на обратном пути, сидя на корточках рядом с тропинкой, подняла на него глаза, как только он поравнялся с ней, и без обиняков спросила:

— Теперь на службе у короля ты?

— У короля? — Монах вздрогнул от неожиданности и посмотрел настороженно. — Да, я тоже, мы все в монастыре у него на службе.