Марта Таро - Девушка с глазами львицы

© Таро М., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016

Лондон

24 декабря 1814 г.

Какое же это Рождество? Так не бывает!.. Где мороз? Где укатанный до синеватого блеска снег? Где сани, запряжённые тройкой орловских рысаков?.. Конечно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут, но ведь сердцу не прикажешь, что ему дорого, того и хочется.

Фрейлина российского императорского двора Агата Андреевна Орлова грустно вздохнула, глядя на жиденький снежный покров. Тот был так тонок, что стриженая трава знаменитых английских газонов, сплошь и рядом пробивала его. Снега в декабрьском Лондоне до сих пор не было, и лишь в самый сочельник природа смилостивилась, послав городу мягкий снегопад. Порадуйтесь люди – как-никак Рождество!

Агата Андреевна держалась из последних сил. «Не стоит распускаться, а то, не дай бог, ещё сплин подхватишь», – в очередной раз напомнила она самой себе. Цепкий и логичный ум фрейлины точно вычислил причину её тоски: дело было в одиночестве. Горько встречать самый волшебный праздник в чужой стране, сидя в холодной и пустой квартире. Одна-одинёшенька – и это в Рождество! Давно с ней такого не случалось, а вернее сказать, и вовсе не бывало. Понятно, что канули в Лету и сочельник в отцовском доме, и весёлые рождественские гуляния в Смольном институте, последние четверть века Орлова встречала этот праздник при дворе. Рядом были лишь фрейлины и, конечно же, сама вдовствующая императрица Мария Фёдоровна.

В жизни Орловой государыня давно стала самым главным человеком. Именно она научила юную Агашу всему тому, что теперь помогало в жизни Агате Андреевне. Императрица наставляла свою фрейлину в политике, подсказывала нужные шаги в хитросплетении дворцовых интриг, а самое главное, научила чувствовать людей. Не пускаться в долгие рассуждения, не строить чётких умозаключений, но ловить взгляд, слушать интонации и сразу понимать, кто перед тобой. Мария Фёдоровна и сама обладала этим счастливым умением, однако давно и бесповоротно признала явное превосходство своей ученицы. Государыня поручала Орловой такие миссии, которые не доверила бы больше никому. Это была огромная честь, но, как и всё на белом свете, лестное доверие имело и оборотную сторону. Отправленная три месяца назад в Лондон с деликатнейшим и абсолютно секретным поручением, Агата Андреевна сидела одна в снятой российским посольством квартире, а за окном уже вступил в свои права рождественский сочельник.

Уехать, что ли? Всё ведь уже ясно, можно поставить точку, искушала хандра, сжимая когтистой лапкой сердце. Заманчиво… Но нельзя! Агата Андреевна не была уверена в своих выводах, а раз так, то какой же отъезд? Совесть потом замучает…

Орлова отодвинула защёлку и приоткрыла окно, в очередной раз отметив, как чудно́ они здесь отворяются. Совсем не по-нашему – одна рама скользила вверх по другой, впуская снизу поток холодного и сырого зимнего воздуха. Агата Андреевна с трудом к этому привыкла – то ли дело обычные форточки. Вот и сейчас ноги обдало холодной струёй, но фрейлина была согласна потерпеть. Оно того стоило! Слух не обманул Орлову: прежде чуть слышное пение сейчас зазвучало во всей полноте звука. Это было божественно! Удивительной красоты яркое переливчатое контральто вело простую и нежную мелодию. Агата Андреевна уже давно обнаружила тайну этого окна своей казенной квартиры – оно выходило как раз на цветник во внутреннем дворе особняка знаменитой оперной дивы Джудитты Молибрани. Если окна в доме певицы были открыты, то Агата Андреевна в своей гостиной слышала пение. За проведенные в Лондоне унылые месяцы этот роскошный голос стал для Орловой единственной отрадой. Он приносил умиротворение, с ним было не так одиноко, а хандра, которую в столице туманного Альбиона следовало б всё-таки считать сплином, уползала в свою тёмную норку и не мешала жить.

Чем же великая Молибрани порадует простых смертных на сей раз? Фрейлина попробовала угадать. Единственным иностранным языком, которым Агата Андреевна владела свободно, был французский, да за время своей службы при императрице-матери Орлова научилась понимать немецкий, но вот английского не знала. А сегодня Молибрани пела по-английски. Но что ещё можно петь в сочельник? Гимны! Конечно же, это были рождественские гимны. Чарующий голос коснулся сердца и прогнал одиночество, даже в полутемной чужой комнате стало немного светлее. Пусть этот голос звучит вечно!.. Но, повторив чудесный припев, певица закончила свой гимн, и Орлова замерла в надежде, что это ещё не всё, что голос не смолкнет, не отдаст её сердце обратно холоду и тоске. Бог помог – желание исполнилось: музыка зазвучала вновь, но теперь со звуками фортепьяно перекликались два голоса. Или это один так раздвоился? Неужели примадонна достигла такого виртуозного мастерства, когда голос оттеняет сам себя? Нет, неправда: поют-то ведь в терцию, значит, исполнительниц всё-таки две.