Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

Что касается способности Кионы читать чужие мысли, то она использовала ее преимущественно с животными. Она теперь запросто могла усилием воли отгородиться от мыслей и чувств своих родственников и прочих людей, находящихся рядом с ней. Только лишь ее видения по-прежнему не подчинялись ей и «капризничали»: начинались, когда она этого не хотела, и, наоборот, не начинались, когда она пыталась заглянуть в свое будущее или в будущее других людей.

Чтобы успокоиться, Киона решила совершить прогулку. Она свистнула фокстерьеру и надела старую соломенную шляпу.

– Пойдем поболтаем немного с Фебусом и Базилем. Я поняла, что тебе уже надоело сидеть взаперти в этой комнате. Однако тебе следовало вести себя прилично и не кусать моих учениц за щиколотки, когда они играют в мяч.

Песик побежал вслед за ней, однако едва он оказался на крыльце фермы, защищенном от солнца и дождя широким навесом, как вдруг начал неистово лаять.

«Ты меня напугал, дуралей!» – проворчала Киона.

Ее сердце сильно забилось. Почувствовав головокружение, она схватилась за перила и закрыла глаза. Звуки, раздававшиеся вокруг нее, вдруг стали необычно громкими. Она услышала с удивительной отчетливостью, как поют птицы, как шумит ветер в ветках деревьев, как жужжат пчелы возле цветов яблони… «Недомогание… У меня начинается недомогание! – испугалась она. – Но почему?»

Она с ужасом подумала, что увидит сейчас, как кто-то из близких ей людей оказался в беде, или сильно заболел, или же стал жертвой несчастного случая… Однако увидела она нечто совсем иное. Перед ее взором предстал Людвиг – ярко освещенный солнцем, загорелый, с коротко подстриженными волосами, с напряженным выражением лица, в котором чувствовались волнение и нетерпение, хотя его светлые глаза улыбались и поблескивали от огромной радости.

– Он скоро вернется. Я скоро получу от него письмо! – воскликнула Киона.

– Он уже вернулся, Киона, посмотри на него, посмотри на меня, – раздался в ответ ласковый голос.

Он раздался так близко, что Киона с ошеломленным видом открыла глаза.

Людвиг стоял на нижней ступеньке крыльца. Он был точь-в-точь таким, каким Киона только что увидела его в своем мимолетном видении, но теперь он уже не улыбался, а смеялся. Его появление здесь было таким неожиданным и невероятным, что Киона несколько секунд стояла абсолютно неподвижно, не веря своим глазам. Однако затем все ее сомнения развеялись. Два с лишним года разлуки тут же улетучились из ее памяти так, как будто тот день зимы 1950 года, в который они расстались, был не далее как вчера.

– Но как ты здесь оказался? – спросила Киона, бросаясь в объятия Людвига.

– Я совершил долгое путешествие – очень долгое – и наконец-то прибыл в хороший порт.

Полюбовавшись красотой Кионы, он крепко обнял ее и стал целовать в щеки и лоб. Когда он ее увидел, это стало для него шоком. Она осталась в его памяти худенькой – почти бесплотной – девушкой, похожей на золотоволосого блистательного ангела, а теперь она стала уже гораздо более «земной» и осязаемой: хотя ее щеки были уже не такими пухлыми, как раньше, ее грудь, наоборот, стала больше выпирать вперед, набрав, по-видимому, энергии и жизненной силы, да и прочие женские формы заметно округлились. В общем, Киона стала еще красивее.

Она позволяла ему себя ласкать, обхватив его руками и прижимаясь к нему. В объятиях Людвига ее охватило чувство чудесной безмятежности – как будто она наконец нашла на этой земле надежное пристанище, в котором ее будет окружать любовь.

– Я оставил детей у Лоры. Я позвонил ей заранее с почты, – сказал Людвиг между двумя поцелуями.

– А под каким предлогом ты оставил их у нее?

– Мне не потребовались никакие предлоги. Лора была очень рада снова их увидеть и приютить сегодня вечером у себя. Твой отец тоже.

– Им, наверное, стало интересно, куда это ты собрался, – забеспокоилась Киона. – Я им про нас с тобой ничего не говорила. Мин и Тошан в курсе наших отношений, ты об этом знаешь, но я предпочитала дождаться твоего возвращения, прежде чем рассказывать о них всем остальным родственникам.

– Мы с тобой приняли такое решение вместе, разве не так? Но теперь твоему отцу и твоей мачехе уже обо всем известно. Знаешь, что я им сказал?

– Давай ты не будешь загадывать мне загадки!

– Я сказал им следующее: «Дорогая мадам Лора, дорогой месье Жослин, у меня свидание с Кионой. Свидание, которое было назначено еще тогда, когда мы оба только появились на свет».