Александр Житинский - Внук доктора Борменталя

– А вот и Дед Мороз! – с некоторой тревогой объявил Борменталь и пошел открывать.

Спустя мгновение он вернулся, пятясь задом, поскольку из сеней на него грозно наступал Швондер с шашкой наголо.

– Всем оставаться на местах! Руки за голову! – прорычал Швондер, размахивая шашкой.

Руки за голову спрятал лишь Василий, остальные просто онемели.

– Михал Михалыч… Что за дела… – наконец пришел в себя Борменталь. – Да опустите же инструмент! – повысил он голос.

Швондер опустил шашку.

– Я вас слушаю. Вы по делу или в гости?

– Где Полиграф? – спросил Швондер.

– Какой Полиграф? Я вас не понимаю.

– Запираться бесполезно. Где Полиграф, который прежде служил вам собакой?

– Ах, вы о Василии? Да вот же он! – показал Борменталь на Дружкова.

Старик шагнул к столу, голова его затряслась, из глаз показались слезы.

– Полиграф… – дрогнувшим голосом произнес он. – Иди ко мне, друг мой! Теперь мне ничего не страшно. Старый Швондер дождался тебя! Здравствуй, брат!

И он крепко обнял Дружкова, не выпуская шашку из рук. Василий осторожно обнял Швондера за бока.

Вдруг Швондер замер, прислушиваясь к чему-то внутри себя, слегка отстранил Василия и, глядя тому прямо в глаза, негромко запел:

И Василий неожиданно подхватил, глядя на Швондера добрыми собачьими глазами:

В середине января в Дурынышах состоялся санкционированный митинг, устроенный Мариной Борменталь.

На площади перед магазином на утоптанном снегу сиротливо стояла кучка людей, среди которых были Борменталь с дочерью, его медсестра и санитарка и еще человека четыре. На крыльце магазина находились Марина и доктор Самсонов, которые держали в руках самодельный транспарант «Президента – в отставку!». И крыльцо, и кучка митингующих были оцеплены омоновцами в шлемах и бронежилетах, со щитами и дубинками. Омоновцев было человек двадцать, прибыли они из райцентра по вызову участкового Заведеева, который вместе с председателем поселкового Совета располагался вне оцепления и командовал операцией. Неподалеку ожидал омоновцев автобус.

Все остальные жители деревни группками располагались поодаль, с напряжением прислушиваясь – что же происходит на митинге, но подойти ближе не решались. Изо близлежащих дворов торчали головы дурынышцев.

Митинг начала Марина.

– Граждане свободной России! – проговорила она, сделав шаг к воображаемому микрофону. – Вчера мы узнали о новых акциях Президента, направленных на установление диктатуры. Его действия стали тормозом на пути демократических преобразований. Президент по-прежнему олицетворяет собою ненавистную власть партократии. Я предлагаю послать резолюцию нашего митинга в Верховный Совет!

Митингующие в оцеплении зааплодировали рукавицами. Остальной народ, как всегда, безмолвствовал. Омоновцы были безучастны, как статуи.

– Слово для зачтения резолюции предоставляется доктору Самсонову, – Марина уступила место коллеге Борменталя.

– Соотечественники! – обратился к народу Самсонов и, развернув бумажку, принялся читать: – «Мы, жители деревни Дурыныши и персонал Центральной районной больницы Великохайловского района, с глубоким возмущением…»

Голос Самсонова, крепкий и звонкий от мороза, далеко разносился окрест. Заведеев наклонился к председателю Совета.

– Можно начинать?

– Давай, Виктор Сергеевич, – кивнул председатель.

Заведеев дал знак рукой, и омоновцы сомкнутым строем, держа перед собою новенькие прозрачные щиты, двинулись на митингующих. Люди попятились. Дурынышцы за заборами, затаив дыхание, наблюдали за невиданным зрелищем.

– Не имеете права! Митинг санкционирован! – выкрикнул Борменталь.

– Митинг прекращается! Оскорбление чести и достоинства Президента! – сложив ладони рупором у рта, прокричал Заведеев.

– В чем именно, Виктор Сергеевич?! – крикнул Борменталь.

– Знаем в чем, Дмитрий Генрихович! – довольно дружелюбно отозвался участковый.

Омоновцы и митингующие уже готовы были вступить в ритуальную схватку, как вдруг с заснеженного склона, вздымая снежную пыль, как солдаты Суворова в Альпах, скатилась со звонким лаем огромная стая бродячих собак голов в триста. Впереди ехал по склону, придерживая шапку, Василий Дружков. Он был в борменталевском ватнике, надетом на свой единственный костюм.