Александр Житинский - Полдень, XXI век, 2009 № 02

Недавние мысли Бориса Стругацкого по поводу работ Юрия Афанасьева по новейшей истории России («Новая газета» от 5 декабря 2008 года), показались мне хорошим ответом на панические настроения части общества или тех граждан, которые ждут не дождутся, когда раскачанная лодка перевернется.

Но гораздо более меня задели размышления по поводу понятия «народ», о которых я часто думаю. Странное понятие, обозначающее всё и ничего одновременно. Табуированность отрицательных черт народа ввиду возникающего тут же призрака ксенофобии отнюдь не мешает эти черты иметь. В то же время распространение каких-то определенных качеств на огромную массу людей, называемых «народом», по меньшей мере смешно и сходно со средней температурой по больнице. Так что же мы понимаем, когда говорим «народ»?

Арифметическое большинство населения? Но оно не имеет свойств, как мы только что выяснили. Наиболее косную и неграмотную его часть, типа «бабки в очереди» или «мужика из пивной»? Но с какой стати отдавать им народное мнение и наши народные традиционные качества: удаль, упорство, терпение, смекалку, талант, наконец?

Мы берем эти качества народа (в данном случае для простоты я буду говорить о русском народе или, если хотите, народе России, чтобы избежать чисто этнического понятия) из мифов и сказок, а также наблюдая жизнь и деятельность великих представителей этого народа. Вот и получается, что таланту русского народа находится иллюстрация в лице Пушкина и Чайковского, смелости — Гагарина или Жеглова (миф, входящий в ряды живых людей) и т. п.

То есть, народ наш мал да удал. И к нему претензий нет. Он всем покажет так называемую «кузькину мать».

Но что делать с миллионами остальных, которые в статье названы «человеческим шлаком», к созданию которого якобы приложил руку Сталин, пытаясь создать «советский народ», а создал всего лишь «совок»? Или это лишь миллионнорукая машина для голосования, которая к тому же всегда вбрасывает бюллетени куда нужно?

Как-то обидно, господа…

Хотя в иных случаях эта машина заболевает бешенством и начинает молотить без разбору тот самый элитный народ, который вышел из ее недр.

Трудно жить с народом, господа. Но другого народа у меня для вас нет.

Клиника в Израиле. Родильное отделение. Двое неизвестных под угрозой применения оружия заставляют дежурную медсестру показать им ребенка, рожденного Эллен Гриц, недавно переселившейся из России. Их намерения несомненны — убить младенца. Однако в последний момент один из убийц перерезает горло своему напарнику. А потом — и себе… Чуть позже выписавшаяся из клиники мама вновь подвергается нападению. И вновь неудачному — машина, попытавшаяся задавить Эллен и ребенка, врезается в стену роддома.

За расследование берется полиция. Дело поручено инспекторам Маркишу и Григоровичу, которые также приехали в Израиль из России. Выясняется, что врагов у молодой мамы нет. Никого из нападавших она не знает. Тем не менее неудачные покушения на Эллен и ее ребенка продолжаются. Полицейские выясняют, что преступники принадлежат к религиозной организации Земное Братство. Одним из пророков Братства является бывший бизнесмен Гонтарь, внезапно оставивший дела и с головой окунувшийся в религиозную политику. Кроме того, двое нападавших подозреваются в убийстве русского врача Ильи Медника, проживающего в городе Царицын. Становится ясно, что преступления эти связаны.

А в России идет расследование убийства Медника. Занимаются им сотрудники местного убойного отдела. Убийство смахивает на бытовуху, но появляются и другие версии. Оказывается, погибший работал в Институте физиологии человека, а потом из-за конфликта с директором перебрался в гинекологическое отделение больницы.

Милицейское и прокурорское начальство берут расследование под личный контроль. Начинаются допросы сотрудников института. Выясняется, что доктор Медник занимался вопросами генетической модификации человеческого организма. И продолжал эту работу в больнице, разрабатывая новые способы лечения бесплодия. Личных врагов у него вроде бы не имелось. Так, обычные недоброжелатели…