Александр Житинский - Полдень, XXI век, 2009 № 02

— Следак сказал, заслушивание в облпрокуратуре по этому делу готовят, — сообщил Примус.

— Ничего, — печально сказал Нечаев. — Бог не выдаст, свинья не съест. Михаил Кальмаевич — мужик справедливый, в обиду не даст. Да и работаем вроде пока активно, за что упрекать-то?

— Отпуск не дают? — безжалостно поинтересовался Примус.

— А вот этого, Коля, не надо, — сказал Нечаев. — Не фига грязным шилом в душевных ранах начальника ковыряться. А то ведь достанешь, я тебе самому тридцать первого декабря без десяти двенадцать рапорт подпишу.

— А я уже ходил в этом году, — грустно сказал Примус. — В феврале. Я женщин потных не люблю и теплую водку.

Вычислить антиквара с Пражской оказалось легко — он оказался единственным мужчиной, работающим в магазине. Был он маленький, сухонький и чем-то напоминал Примусу известного баскетбольного тренера Гомельского — щуплый, лысоватый и порывистый в движениях. Антиквар долго и тщательно протирал очки, словно хотел их отполировать до немыслимого блеска, потом надел их и принялся изучать фотографию Медника.

— Удивительно знакомое лицо, — задумчиво сказал он и поднял на Примуса виноватые глаза. — А вот никак я его не припомню. Нет, не могу. Вы уж извините, молодой человек, если бы это была вещь, которая проходила через мои руки, я бы царапины на ней вам назвал. А человека вспомнить — не получается! Извините!

— Скажите, — сказал Примус, — и в вашем магазине в этом году продавалось что-то вроде яйца, опоясанного змеей?

— Хо! — сказал старичок и вновь взял в руки фотографию, некоторое время разглядывал бледное изображение, потом бросил фотографию на стол. — Чего же вы мне сразу не сказали? Правильно! Совершенно верно! Этого человека звали Ильей, и он совершенно не разбирался в антиках. Знаете, есть люди, которым можно обычную гипсовую отливку продать по стоимости скульптур Фидия. Эти новые русские считают, что их дело платить деньги, а цена нужна лишь для того, чтобы похвастаться перед знакомыми. Но этот человек, — старичок постучал желтым ногтем по фотографии, — этот человек не был новым русским. Ему просто понравилась символика яйца. Видите ли, это довольно интересная и старая копия символа Сферических Мистерий. Мистерии проводились древними гностиками, и яйцо символизировало Космос, а змея — Творящий дух. А вместе они символизируют акт творения. Во время инициации скорлупа яйца разбивалась, и из эмбрионального состояния, в котором он находился до внутриутробного философского рождения, на свет появлялся человек. Я объяснил это покупателю, ему очень понравились демиург и ангелы, которых он использует для обустройства мира. Он, не задумываясь, выложил за символ Сферических Мистерий две с половиной тысячи рублей. И вы знаете, у нас с ним состоялся интересный разговор.

Старичок помолчал, нервно пожевал губы. На маленьком лобике обозначились длинные морщинки.

— Конечно, мое дело продавать, а не задавать вопросы. Но меня заинтересовал этот Илья. Понимаете, он совсем не походил на человека, легко разбрасывающегося деньгами. И я поинтересовался, зачем ему это яйцо? Он засмеялся и сказал, что он и есть тот самый демиург, который пока еще не собрал своих ангелов, чтобы почистить этот мир и исправить его. И он спросил меня, доволен ли я жизнью.

— И что вы ему сказали? — не выдержал Примус.

— Боюсь, что ничего нового я ему не сказал, — легкая усмешка тронула тонкие губы старичка. — Вы когда-нибудь встречали человека, который полностью доволен своей жизнью? Лично я таких не встречал, а ведь я видел много людей, раньше работал в столице. Я был знаком с Капицей, с Розенфельдом, у меня в свое время Гафт кое-что покупал. Оч-чень, очень интересный человек! Сестры Вертинские ко мне обращались одно время — им требовалось продать кое-что из папиной коллекции. Впрочем, это никакого отношения к вот этому покупателю, — он снова постучал ногтем по фотографии, — не имеет. Так вот, за всю жизнь я не встречал ни одного человека, абсолютно довольного жизнью. Почему же всем должен быть доволен я?

— И что он вам сказал?

— Он сказал, что, возможно, нашел путь изменить мир и сделать его… — старичок задумался, нетерпеливо защелкал тоненькими костлявыми пальцами. — Ну, лучше, что ли…

— А потом? — уже не скрывая интереса, спросил Примус.

— Потом… — антиквар ласково улыбнулся оперуполномоченному. — Потом он ушел.

— Хорошо, — разочарованно кивнул Примус. — Погодите, я сейчас все запишу, а вы распишетесь.