Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают

— Да. Мне это нужно для счастья.

Люк уронил голову на грудь и со вздохом проговорил:

— Что ж, придется согласиться.

Я кинулась ему на шею.

— А теперь я хочу гамбургер!

Это было в духе Ани — милой, чудаковатой Ани, — и Люк рассмеялся.

— Ты в зеркало смотрелась? — воскликнула Нелл, когда я вошла в парикмахерский салон. — Хватит уже морить себя голодом.

Я решила свести все на шутку и кокетливо покружилась перед ней, однако Нелл схватила с кофейного столика помятый журнал и демонстративно уставилась на обложку. Уязвленная, я присела рядом. Девушка модельной внешности, не достигшая, вероятно, и восемнадцати, предложила нам кофе.

— Латте, — попросила я.

— Обезжиренный?

— С цельным молоком.

— Все равно не считается, — буркнула Нелл.

Перед нами возник мой парикмахер.

— О го-о-споди! — Рубен жеманно прижал ладони к щекам. — У тебя, оказывается, скулы есть!

— Нечего ей подпевать. — Нелл рывком перевернула страницу, да так, что наполовину выдрала ее из журнала.

Мы с Нелл избегали говорить на эту тему. В широком смысле.

— А что такого? — зашикал на нее Рубен. — У нее свадьба, в конце концов. Зачем нам тюлень у алтаря? — Он протянул мне руку. — Пойдем со мной, красотка!

Рубен, оценив мое похудевшее лицо, сказал, что теперь мне пойдет пышная прическа в стиле Бриджит Бардо.

— Жирухам эта укладка противопоказана.

Он намочил мои волосы и смотал влажные пряди в толстые узлы.

— Чтобы придать объем.

Рубен даже не заикался о пышной укладке, пока я не похудела до сорока семи кило.

Мама недоумевала, зачем возиться с прической в Нью-Йорке: влажный воздух Нантакета в два счета всё испортит.

— Твоя маман ни черта не смыслит, — неодобрительно фыркнул Рубен, когда я передала ему мамины опасения.

Люк отбыл на остров в начале недели, но я не могла позволить себе подобной вольности. Когда я попросила дать мне выходной еще и в пятницу, заведующий редакцией недовольно нахмурил брови. Впрочем, за меня вступилась Лоло — и меня отпустили. Маршрут свадебного путешествия — восемь дней на Мальдивах и три в Париже — она одобрила. Про Лондон я ни словом не обмолвилась, хотя Люк уже сообщил своим партнерам, что дело в шляпе.

— Шикарно, — сказала она. — Между прочим, Мальдивы погружаются под воду, так что вперед, вперед, пока не поздно.

Рубен был лысый, загорелый и носил очки, которые съезжали на кончик тонкого носа. В отличие от Артура он никогда их не поправлял. Щурясь поверх черепаховой оправы, мастер расчесывал мои пряди круглой щеткой, поворачивая ее и так и эдак, закручивая кончики, как ленты на подарочной упаковке.

Нелл взглянула на часы. Двадцать минут назад она с виноватой полуулыбкой подошла ко мне и протянула чашку с латте. Должно быть, решила, что я завязываю с диетой и казнить меня дальше не имеет смысла.

— Уже почти одиннадцать, — сообщила она.

Наш самолет вылетал в два часа, а ведь еще предстояло вернуться ко мне и собрать вещи.

Рубен уснастил чем-то пахучим мои волосы, сорвал с меня черную накидку и громко чмокнул в макушку.

— Пришлешь фотографии. Ты будешь неотразима в свадебном платье. — Он прижал руку к сердцу и повторил, чуть не плача: — Просто неотразима!

Мы с Нелл ввалились в квартиру, отряхивая намокшие куртки и зонты. Начался дождь, и поймать такси теперь будет проблематично.

— Честное слово, Ани, — сказала Нелл, — нам уже пора.

Я рылась в холодильнике, выбрасывая все, что может испортиться за две недели.

— Да-да, — суетилась я. — Мне просто надо все это выбросить. Не хочу возвращаться в провонявшую квартиру. Я с ума сойду.

— Где мусоропровод? — Нелл взяла тяжелый пакет у меня из рук. — Я выброшу. А ты давай собирайся.

Хлопнула дверь, и я осталась одна. Упав на колени, я принялась копаться в шкафчике под раковиной среди бутылок с чистящими средствами. Наконец я нашла то, что искала, — пачку пакетов для мусора. Батарея бутылок покачнулась, и на свет выпала синевато-зеленая вещичка, с дребезгом завертевшись на полу. Когда находка, звонко цокнув напоследок, перевернулась и осталась лежать без движения, я подняла ее и только тогда разглядела. Если бы в тот момент вернулась Нелл, она застала бы меня согнувшейся на полу и дрожащей, как мокрая дворняга.

— Я впервые узнал про Ани из письма, которое братец прислал мне шестого ноября две тысячи одиннадцатого года.

Гаррет, сощурившись, поднес листок к глазам, и тот затрепетал у него в руке.

— «В День благодарения со мной приедет девушка, — процитировал он. — Ее зовут Ани. Не Энни. Облажаешься — убью».