Роальд Даль - Чемпион

— Да-да, — пробормотал я, — ну конечно.

— Там в коляске — Кристофер Орган. Ему полтора года. Это очень славный малыш, Гордон.

Я едва мог разглядеть ребёнка, сидевшего в колясочке с открытым верхом. Издалека он казался маленьким пятнышком.

— Ты только представь себе — под ним фазанов шестьдесят или даже семьдесят, не меньше, — счастливо проговорил Клод.

— В коляску ни шестьдесят, ни тем более семьдесят фазанов не поместится.

— В глубокую — поместится, если вынуть матрас и хорошенько их упаковать, доверху. Потом накрываешь простынкой, и всё. Фазан — он немного места занимает.

Мы стояли у бензоколонок и ждали Бесси Орган. Стояло тёплое, безветренное сентябрьское утро, но небо затягивало тучами и в воздухе пахло грозой.

— Старушка Бесси, вот это наглость — прямо через весь город! — сказал Клод.

— По-моему, она очень торопится.

Клод зажёг вторую сигарету от окурка.

— Бесси никогда никуда не торопится.

— Походка у неё очень уж необычная, — сказал я ему, — посмотри сам.

Клод прищурился, глядя сквозь сигаретный дым. Затем вынул сигарету изо рта и посмотрел ещё.

— Ну как?

— Кажется, и вправду немного спешит, а? — осторожно проговорил он.

— Очень спешит.

После этого настала короткая пауза. Клод не отрываясь смотрел на приближавшуюся фигуру.

— Она просто не хочет попасть под дождь. Точно, в этом всё дело. Она думает, что сейчас дождь пойдёт, и боится, что малой промокнет.

— Почему же она не поднимет верх коляски?

На это Клод ничего не ответил.

— Она бежит! — воскликнул я. — Смотри!

Бесси перешла на спринт.

Клод стоял неподвижно и смотрел на неё. Издалека был слышан детский плач.

— В чём там дело?

Клод молчал.

— Что-то с ребёнком, — сказал я, — слышишь?

Бесси была от нас за двести ярдов и стремительно приближалась.

— Теперь слышишь? — спросил я.

— Да.

— Он орёт, как резаный.

Тоненький голосок был всё громче, ребёнок надсадно орал. Орал, не переставая.

— У него истерика, — объявил Клод.

— Я тоже так думаю.

— Поэтому она и бежит, Гордон. Она хочет побыстрее сунуть его под холодную воду.

— Ты прав, — сказал я, — только послушай, как орёт!

— Если это не истерика, то что-то ещё в этом роде.

— Согласен.

Клод нервно сучил ногами по гальке на дороге.

— С маленькими детьми каждый день тысяча и одна неприятность, — сказал он.

— Конечно.

— Один ребёнок как-то засунул пальцы в колесо коляски. Все пальцы ему так и отрезало.

— Да-да.

— Что бы то ни было, лучше бы она так не бежала.

Длинный грузовик с кирпичами подъехал к Бесси сзади и замедлил ход, водитель высунулся из двери. Бесси продолжала бежать, не обращая на него никакого внимания. Она была уже так близко, что я видел большое раскрасневшееся лицо и широко раскрытый рот, хватавший воздух. Я заметил, что у неё были аккуратные белые перчатки и смешная белая шляпка, подобранная в тон, похожая на гриб.

Тут из коляски вдруг вылетел огромный фазан.

Клод в ужасе закричал.

Дурак в грузовике громко расхохотался.

Фазан нетрезво похлопал крыльями несколько секунд, потерял высоту и опустился в придорожную траву.

За грузовиком остановилась машина бакалейщика и начала сигналить, требуя проезда. Бесси всё бежала вперёд.

Затем, рассекая воздух, из коляски вылетел второй фазан.

За ним третий, и четвёртый, и пятый.

— О Боже, — сказал я, — они просыпаются!

Клод молчал.

Бесси преодолела последние пятьдесят ярдов с огромной скоростью, пока птицы разлетались из коляски во все стороны.

— Чёрт побери, что же это делается? — прокричала она.

— Идите во двор! Во двор! — кричал я ей, но вместо этого она подъехала к ближайшей колонке, и, прежде чем мы успели что-либо сделать, схватила орущего ребёнка на руки.

— Нет, нет! — кричал Клод на бегу, — не поднимайте ребёнка! Положите обратно!

Держите простынь!

Но она ничего не слышала, и, освобождённые от стеснявшего их веса ребёнка, фазаны тучей вырвались из коляски, их было пятьдесят или шестьдесят, не меньше.

Большие коричневые птицы затмили всё небо, неистово хлопая крыльями, пытаясь взлететь повыше.

Мы бегали взад и вперёд по дороге, размахивая руками, чтобы их распугать.

«Убирайтесь,» — кричали мы. «Кыш, кыш!» Но они были ещё слишком сонными, чтобы обращать на нас внимание, и через полминуты все опустились и расселись на моей заправке, как рой саранчи. Всё было покрыто фазанами. Они сидели — крыло к крылу — на краю крыши, на бетонном козырьке над колонками; не меньше дюжины сидело на карнизе окна в офисе. Некоторые расселись на банках с машинным маслом, другие пытались устроиться на капотах подержанных автомобилей. Один петушок с роскошным хвостом величественно расселся на бензоколонке. Довольно много из них просто копошилось у нас под ногами, распушивая перья и моргая маленькими глазками. Они ещё как следует не проснулись.