Борис Фальков - Ёлка для Ба

— Это всё тебе по глупости наговорили, — сказал Жора. — Или того хуже: по злобе. Есть ещё люди, желающие уморить меня голодом. Если б я назывался маленький человек, мне б жрать было нечего. Публика кормит карлика или лилипута, а маленькому человеку кто ж подаст? Публика ведь и сама: сплошь из маленьких людей. Вот ты, например, тоже маленький. Тебе за то платят?

— Да, — сказал я. — За что ж ещё? А я жру на равных со всеми нашими, запросто. А они ведь все работают… в поте лица. Ещё того хуже: от меня и им перепадает, если чего не доем. Когда я был совсем маленький, мать кормила меня своим молоком, но его было слишком много. На остатках она варила кашу, и отец ел, и его друзья ели. Потом отец им рассказал — на чём каша, и они блевали. Но поблевав, всё равно снова ели. Иначе б подохли с голоду, времена были такие, так говорит отец и все наши. Так что теперь они просто обязаны меня кормить, из благодарности.

— Может, у ваших оно и так, они люди интеллигентные… — Жора выпустил клуб дыма. — А может, все ваши знают, что ты не просто маленький. Хвалят же они твой ум? Значит, видят в тебе нечто… такое. Опять же, твоё увечье…

— Это какое же? — возмутился я.

— Косоглазие, — невозмутимо объяснил Жора. — А был бы ещё и горб, ты б уже сейчас зарабатывал не только среди ваших. У наших жизнь похитрей, одного косоглазия недостаточно. Нужен и горб, и упаковка: легенда. Учитывающие это администраторы вовсе не гении, просто они сами из маленьких людей, из публики. Так что они примеряют все легенды на себя. Да ты и сам попробуй, примерь: назови-ка Сандро — Саней, а Сандрелли Николаевым, объяви, что он родился навроде целлулоидной куклы, которой забыли приставить руки, совсем гладенький, да ещё, что родился не в Италии, а на Чукотке…

— Ты говорил и про Ива, — не сдавался я, — и вообще про цирковых силачей, что и они себе придумывают легенды. Чемпион мира, например, или неграмотное дитя природы с севера…

— Мне надо оторвать не только руки, — сказал Жора, — но и голову.

— И яйца, — добавил Ив. — Но ещё не поздно, хошь, помогу?

— Твой дядя Ю — пример не из лучших, надо брать в пример женщин, залепетал Жора: теперь была его очередь выбираться из внезапно запутавшегося положения. — Женщины вообще испытывают более сильные чувства. Хотя, конечно, это не те женщины, которых знаешь ты. Это ты хорошо запомни: не все женщины одинаковы.

— Я это знаю, — сказал я. — Ведь я знаю Ба.

— Не все женщины одинаково хорошо стригут ногти, — сказал Ив. — Но я думал, ты назовёшь Жанну.

— Жанна и Ба, — насупился я, — совсем разные. Теперь я это понял.

— Ты думаешь? — вздохнул Жора. — Дай Бог… тебе здоровья.

— Кишки с тебя вон, — разъяснил Ив.

— Бог всё ему даст, если малыш не будет вбивать всё это себе в голову, как вальсы Шопена.

— Да, — сказал Жора, — не пора ли тебе домой, играть этюды?

— Успею, — сказал я. — Как же сам Сандро терпит такой обман?

— Упрямец, — закатил глаза Жора. — Ну хорошо, что, если я скажу так: Саня хочет, чтобы люди приглашали его к себе обедать. Больше того, он хочет эти приглашения принимать. Обрати внимание, нас с Ивом никто не приглашает пообедать…

— Тебе нужно оторвать всё, чтобы ты стал совсем гладеньким, — сказал Ив. Но что правда, то правда: и гладенькому тебе ещё придётся сильно попотеть, пока тебя пригласят, карлик. Пока тебя попросят полетать по их дому.

— Можно подумать, в сундуке не сильно потеют, — сказал я.

— Грубиян! — поставил свой диагноз Ив. — Скажешь, я не потею?

— Это ведь от жары, — возразил я, — а не от трудов. Так и отец в своей прозекторской, и Изабелла у себя в боксе, и её микробы, наверное, ещё как потеют.

— Там за это платят зарплату, — сказал Жора. — А у нас платят не за пот, а по маркам, со сбора.

— А Назарий говорит, что потеть обязательно, надо работать в поте лица. И Сандро, по-моему, потеет с головы до ног. Вот почему у него такие чёрные пятки…

— Тьфу! — сплюнул Жора. — Он думает, что этот номер, стрелять по тарелочкам, имеет ещё какой-то скрытый, высший смысл. Вроде как вальсы Шопена.

— Нет, он думает, что это вроде езды на мотоцикле задом наперёд, поправил Ив. — Такой же, мол, и у номера Сандро высший смысл.

— Какой странный мальчик! — сказал Жора.

— Очень странный мальчик, — согласился Ив. — Как же его примут в школу, такого урода?

— Высший смысл, по-вашему, и есть главное уродство, запомню, — пригрозил я. — И расскажу всем.

— Нет, ты не просто урод, — снова сплюнул Жора. — Ты глупый урод.