Стефан Дичев - Современная болгарская повесть

Пройдя шагов сто, он оглянулся и опять увидел жестяную, свежеокрашенную, красную крышу, которая поистине казалась пеленой. Доктор Цочев выглядел смешным человеком, но смешное в нем было и самым серьезным. «Если бы он был преуспевающим хирургом, — мельком подумал Андрей, — он меня наверняка сразу же выставил бы». Первый раунд был выигран, но Андрей испытывал угнетенность и тоску. Хотелось пойти искупаться в Дунае или податься к рыбакам. Рыбаки так хорошо умеют молчать…

Дни протекали, в общем-то, одинаково. Андрей помогал тетушке Минке обрывать ягоды с гроздьев. Они очищали их от заплесневелых зернышек и ссыпали в грубую деревянную соковыжималку, которую Андрей крутил, закатав рукава до локтей.

Вместе с разжиженной виноградной кожицей мутный, неприятный на вид сок стекал в корыто, из которого тетушка Минка большим черпаком переливала его в бочку. Сок напоминал недоваренную кашу, а тетушка Минка охала. Однообразная работа в сыром подвале утомляла ее, и к вечеру она совсем уж раздраженно говорила:

— Те двое целыми днями стучат в нарды, а я им вино делай? Хватит с меня!

Играя в нарды, приятели то и дело ссорились и поглядывали друг на друга со смешной свирепостью. Дядюшка Киро утверждал, что китайцы поддерживали войну во Вьетнаме, чтобы насолить русским. Офицер запаса посасывал усы, пытался выбросить джар эк [29] Джар эк — бросить фишки так, чтоб вышло две шестерки. и объяснял, что война нужна прежде всего американцам, чтобы испытывать оружие. Некоторые их суждения оказывались неожиданно сложными и точными. Спор возникал не сразу, обычно все начиналось с того, что офицер запаса принимался доказывать, будто дядюшка Киро ничего не понимает в войне. А тот в свою очередь вполне логично и не без известной иронии спрашивал:

— А что ты понимаешь в войне, если служил в коннице тридцать пять лет назад?

Так проводил Андрей свое послеобеденное время… Однако в тот вечер он вернулся поздно. Он сидел в кафе «Весна» до закрытия и выпил там две большие порции коньяка. Ему хотелось побыть одному. Пока он поднимался по лестнице к себе в комнату, в его голове мелькали образы сестры Боневой (он видел ее склонившейся над полированным столиком), доктора Цочева, который был похож на Мичурина. Но навязчивее всего его преследовал образ Юлии, о которой он не желал думать.

Едва войдя к себе, Андрей, не раздеваясь, бросился на кровать. Он курил и пытался убедить себя, что ему ужасно скучно…

Послышались шаги тетушки Минки, с подносом в руках она вошла в комнату. Зажгла свет и засуетилась возле стола.

— Есть хочешь?

— Нет, спасибо, — ответил Андрей, однако тетушка Минка не уходила, а со смущенным видом продолжала разглаживать складки на скатерти. На ней была грубая ночная рубашка, в которой он привык видеть ее каждое утро, но сейчас в ее волосах не хватало закруток.

— Будешь спать?

— Не знаю, — сказал Андрей и сел на кровати. Он улыбнулся, думая, что ей это будет приятно. Было что-то гротескное и сильное в ее крупной фигуре. Она несколько раз вздохнула.

Андрей чувствовал, что она взволнованна, что настроилась на длинный разговор, а ему хотелось побыть одному. На подносе лежало крылышко цыпленка, посыпанное красным перцем, виноград и хлеб.

— Я хочу тебя спросить кое о чем, — смущенно начала она, по привычке засучивая рукава. — Это правда?

— Что правда?

— Мне вчера сказала жена офицера, а ей сказала учительница из детского дома…

Андрей замолчал и принялся перелистывать какой-то старый журнал, неизвестно как попавший в эту комнату еще до его приезда в город. Он делал вид, что читает по строчке то здесь, то там, но на самом дело прислушивался к тишине, залившей дом. Никогда в жизни он еще не ощущал такой тишины — как в старой библиотеке, полной древоточцев. В этом городе он впервые узнал, как может молчать дом. Он пытался доказать себе, что ему скучно…

— Но она убила ребенка. Господи, такая негодяйка, а расхаживает себе, будто ничего не случилось…

— Неизвестно, — мягко улыбнулся Андрей. — Возможно, сестра Бонева не виновна. А почему ты не ложишься?

— Она отравила мальчонку, и ты еще защищать ее станешь?!

— Моя работа, — все так же вежливо продолжал Андрей, делая усилие, чтобы голос его звучал спокойно, — обязывает меня защищать и виновных людей. На то я и адвокат.

— Ничего не понимаю… — Тетушка Минка говорила взволнованно и отрывисто, и Андрей почувствовал, что ничего не объяснит ей. В окне виднелись листья винограда; освещенные, они казались нереально белыми.