Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

Роджер шагнул назад, спиной подпирая дверь. Лицо у него стало совершенно несчастное.

— Ну зачем вы так говорите, леди Виржиния, — сказал он с таким искренним, мучительным непониманием, что мне стало стыдно. — Я же слышал, о чём вы говорили с Эллисом. И о чём он спрашивал моего отца тогда, в первый раз — тоже.

— Тогда ваша просьба бессмысленна вдвойне, — возразила я, стараясь говорить рассудительно и спокойно. Теперь уже, вероятно, благодаря присутствию Паолы Мариани, он не казался мне опасным. Но всё же беседа тяготила невероятно, и хотелось закончить её, оборвать — пусть даже и неподобающе резким словом. — Вы ведь не могли не услышать, что сроки не сходятся почти на год.

Но Роджера было не переупрямить.

— Шесть месяцев там, шесть месяцев здесь… Если дважды округлить в неправильную сторону, то как раз и выйдет год, — сказал он и прикусил губу, точь-в-точь как детектив чуть раньше. — Прошу вас, леди Виржиния. Эллис нужен мне, мне нужен брат, особенно сейчас. Он не просто так попал к нам в дом, его что-то привело… Судьба, провидение, называйте, как хотите. Он ведь спас меня, леди Виржиния. В ту ночь, двенадцать лет назад, в наш дом забрался не обычный вор, — зашептал Роджер, и глаза у него стали блестящими. Я не видела в них безумия — только убийственную тоску и страх. — Это был… первый жених моей матери. Он кричал на неё, требовал отдать медальон и спрашивал о ребёнке. О мальчике, отданном в приют для детей, рождённых от насилия. Я всё слышал, потому что спрятался в той же комнате, под столом. И знаете, какой момент я запомнил лучше всего? Когда моя мать взяла кочергу и ударила этого человека. Много-много раз, пока вся комната не стала красной.

Роджер умолк и оттянул пальцами воротник, ловя воздух открытым ртом.

Это пора было прекращать, и я решилась.

— Довольно, — сказала я, повысив голос. — Неужели вы не понимаете, мистер Шелли? Даже если Эллис — действительно ваш брат, он имеет все основания отказаться от такой семьи. Ваша мать сначала избавилась от ребёнка… Нет, я не осуждаю её, да помогут ей Небеса справиться с её горем и жить долго и счастливо. Но фактов не изменить: от ребёнка избавились. А теперь вы эгоистично требуете старшего брата, чтоб он пришёл и стал вам опорой, жертвуя собою. Эллис и так сделал для вас слишком много! Он трижды отводил беду от этого дома, пожирающего своих обитателей. Он даже пошёл на ложь, чтобы спасти миссис Шелли от обвинений в убийстве, я верно понимаю?

— Да, — откликнулся Роджер потерянно. Ресницы у него намокли и слиплись; он часто моргал, но выглядел отчего-то намного спокойнее, чем обычно.

— Так отпустите его, — попросила я. — Позвольте ему жить свободно, без прошлого, настоящего или нет. И себя тоже отпустите. Эллису не нужна другая семья — ни вы, ни миссис Шелли. Так освободите и себя, и его.

— Мы не нужны ему, — произнёс Роджер немного удивлённым голосом — но уже не печальным.

— Не нужны.

— И, значит, мы все свободны друг от друга.

— Думаю, да, — улыбнулась я.

И в тот самый момент, когда мне показалось, что уж теперь-то всё будет хорошо, за дверью упало что-то металлическое — и раздался перестук каблучков, удаляющийся всё быстрее.

Лицо у Роджера лишилось последних красок; он распахнул дверь и рухнул на колени, слепо шаря по полу. Затем поднял что-то, несколько секунд разглядывал, а потом снова отбросил — и сорвался с места. Паола, деликатно оттеснив меня, вышла из комнаты первой и быстро отыскала тот самый металлический предмет.

— Медальон, — задумчиво протянула она, взвешивая безделушку на ладони. — С секретом. Внутри — чёрный локон, очень мягкий… Вы знаете, что это, леди Виржиния?

О, да, я догадывалась.

В груди у меня похолодело.

— Вещь, которая принадлежит миссис Шелли. Куда подевался мистер Шелли?

— Побежал наверх, похоже, — предположила Паола, пожав плечами. — Я слышала шаги на лестнице. Думаете, стоит догнать его?

"Их", — поправила я мысленно и молча направилась к лестницам. Сердце у меня сжималось от дурных предчувствий.

Наверх мы взлетели, неприлично придерживая юбки. Третий этаж — пусто; сверху доносились какие-то звуки — неразборчивая речь, стук. Паола огляделась и указала ступени в конце узкой холодной галереи.

— Выше — комнаты прислуги, — объяснила она. — Но мисс Грунинг там сейчас нет, она внизу, подвернула лодыжку на ступенях и разрыдалась. "Гуси" её утешают, вероятно, до сих пор, и детектив Норманн тоже с ними. Миссис Прюн в гостиной, остаётся только миссис Шелли.