Олег Сенцов - Купите книгу — она смешная

Я сглотнул виртуальную слюну, хотя сделать это с пересохшим горлом было крайне трудно, и попытался ответить:

— У нас нет гражданства… — (местоимение «нас» чувствовало себя в этой фразе явно неуверенно, впрочем, как и я сам). — И мы выставляем на выборы… — я кивнул в сторону Барнса, который вместе с Маком уже переместились к камину (интересно, кому пришла в голову идея в Африке делать камин?) и упражнялись в том, у кого красивее выйдут завитки из кочерги. — А ты кого? — практически по инерции спросил я, заранее зная ответ.

— Мне некого выставлять, я один у себя… Но зато я знаю, что делать с этой страной, в отличие от вас. Вы с Джимми как два неопытных любовника — запудрили этой стране, как девушке, мозги, затащили в постель, раздели и теперь не знаете, что с ней делать дальше. А она уже вся дрожит, но не от страсти, а от холода и неловкости. Я же, как опытный мужчина, знаю, что ей дать и как… — тут пошли совсем уже пошлые ассоциации и образы нездоровой фантазии Джеббса, который предстал передо мной в новой личине политика с широким сексуальным опытом, который он хочет применить к населению всей страны. Он минут десять повозил меня по кругу своих пороков, и когда Барнс с Маком погнули всё, что гнулось в этом помещении, я был уже готов отдать голос за Джеббса прямо сейчас, лишь бы он замолчал. Наконец вышел какой-то человек и сказал, что начинается регистрация кандидатов, все засуетились и забегали, защелкали затворы камер, Джеббс бросил меня и первым направился к столику приемной комиссии в президенты. Я остался стоять один посредине зала, с глупой улыбкой, руками, мнущими мнимый бюллетень, и глазами, ищущими ближайшую избирательную урну. Елен подошла ко мне и с такой силой дернула за руку, что я всю следующую неделю тренировался есть левой рукой.

— Подберись, тряпка, — зашипела она. — А то стоишь, как индеец на Манхэттене, впервые увидевший бусы, — она взяла меня под здоровую руку и повела искать нашего кандидата, источая нескончаемый запас улыбок в окружающее пространство.

Пока мы шли, я просто физически чувствовал, как отхожу от влияния Джеббса и тут же попадаю под чары Елен. И в тот короткий миг перехода, когда мой разум был на несколько секунд свободен, я удивился, с какой легкостью и непринужденностью Елен меняет вокруг себя второстепенных мужских персонажей, лавируя, но не сбиваясь с главного пути к женскому счастью. Сначала Джим, потом Джеббс, затем снова Джим, и вот теперь меня ведут как на заклание. Осознав это, я попытался вырваться, но уйти из этих цепких лапок гарпии с красными коготками было не легко, тем более, что кто-то рядом пропел таким чудным голоском: «А вот и он, смотри, милый!» Я обернулся, чтобы посмотреть, кто это там воркует, и как раз с той стороны, откуда впивались довольно больно в руку, увидел такой взгляд, что второй раз за утро не смог сглотнуть и приготовился повторять, как мантру: «Да, дорогая» до конца своих нелегких, но безусловно счастливейших дней.

Мы заняли с Елен и Барнсом очередь в президенты. Елен отлучалась на минуточку, выяснить, как там обстоят дела у Джеббса с местной пропиской, но оказалось, что все в порядке. Его одарили гражданством страны, когда он еще занимал, правда, не очень долго, пост главы Первой Занзибарской Трансафриканской железнодорожной компании. Хотя сегодня почему-то Джеббсу никто этого не припоминал. Впоследствии я видел нескольких обиженных им тогда чиновников в составе его избирательного штаба, но и они никогда не упоминали о том бездарном проекте, напротив, вели достаточно активную агитационную работу в поддержку своего кандидата. У каждого, кто собирается стать политиком, не должно быть ни комплексов, ни принципов, ни памяти, он должен уметь дружить со всеми и всегда улыбаться. В принципе, этого было достаточно, даже чтобы стать президентом и тем более в этой стране. Всеми этими качествами Джеббс обладал с солидным излишком, чего нельзя было сказать о Барнсе — пока он тренировал лишь улыбку, но смотреть на нее и не думать о том, что у него в семье все поголовно были олигофренами, было нельзя.

Но, несмотря на все это, отступать было некуда — схватка быков и тюленей началась. На стороне врага была наглость, вранье и бесконечное бабло. С нашей стороны, кроме десяти чемоданов, мы могли выставить лишь честность Джима, его имя, но не его самого. Поэтому если бы голосование проходило в первый день предвыборной гонки, то мы получили бы процентов девяносто голосов, с учетом того, что кто-то бы обязательно промазал мимо урн. К концу гонки мы не надеялись уже даже на половину, а рейтинги и опросы не давали нам и половину от половины. Джеббс в своей новой ипостаси расцвел как кактус — раз в сто лет, благоухая соответствующе. Свой запас алмазов он расфасовал по сейфам различных банков и периодически летал в Европу его обналичивать, а обналиченостью посыпал головы электората в прямом смысле этого слова. Джеббс не прибегал к стандартной схеме предвыборной кампании: деньги — реклама — голоса, выкинув ненужный, по его мнению, срединный элемент, он после митинга просто раздавал каждому по хрустящей бумажке, а под конец уже просто вскрывал банковские пачки и швырял их в толпу.