Олег Сенцов - Купите книгу — она смешная

— Ок, Майки, делай как знаешь.

С моей стороны все осталось по-прежнему, просто парень с чемоданами стал прилетать на неделю позже.

Передача на этом не заканчивалась, несмотря на то, что я к тому моменту уже достаточно сильно хотел помочиться. Но видно было, что моих земляков проблема легких наркотиков заботит всерьез, и я своей пятиточечной интуицией чувствовал, что эта проблема как-то касается и меня, хотя ни обо мне, ни о Майки еще не было сказано ни слова! Диктор снова, с лицом, понимающим, что мы все очень скоро умрем в самых разнообразных мучениях, сообщил будущим жертвам, что эта нью-йоркская проблема стала уже проблемой общегосударственного уровня и скоро начнется широкомасштабная операция по выявлению источника поступления такой дешевой марихуаны в страну. Я никак не воспринял эту новость, потому что уже начал танцевать джигу, чтобы как-то запутать моче пути выхода из создавшейся у нее там внутри меня тяжелой ситуации. Хорошей же новостью, которую диктор сопроводил улыбкой сожаления, что умрут, видимо, не все телезрители, или, по крайней мере, не в тех мучениях, на которые он рассчитывал, оказалось то, что под давлением захлестнувшей город и его окрестности волны слабых наркотиков заметно сдали свои позиции тяжелые и их доля в незаконном обороте заметно снизилась. Картели терпят многомиллионные убытки. Это слово — многомиллионные, вызывало какие-то внутренние сексуальные нотки в голосе диктора, могущего достичь полного экстаза лишь тогда, когда речь пошла бы о многомиллионных погибших. Когда я переместился уже в коридор и перешел на румбу, то начали показывать какого-то торчка, который оказался по совместительству лидером какой-то продвинутой всеамериканской общественной организации, давно и безуспешно борющейся за легализацию легких наркотиков и в основном марихуаны. Его показали очень ненадолго, потому что, глядя на него, хотелось не только бросить курить что бы то ни было, а даже заваривать чересчур крепкий чай. Затем тоже ненадолго вновь показали главного полицейского, его мундир и все золотые пуговицы — и все они вместе подтвердили, что тюрьмы переполнены, суды не справляются, а полиция только тем и занята, что ловит людишек с папиросками, но ни тех, ни других уже складировать некуда и что делать — непонятно. Хотя ему понятно, что делать, но у него нет столько пулеметов и не дают нужной команды. Потом снова на экран вернулся продвинутый торчок, сообщивший о повышении уровня преступности в городе, но не из-за повышенного количества любителей «травки», а из-за того, что полиция бегает за его собратьями, высунув языки, а до других дел у них руки не доходят. Я не очень ему поверил, потому что прошлый кадр с полицейской шишкой показал мне, судя по его комплекции, что он никуда не бегает, а лишь ходит и то с трудом и крайне редко. Тут мой мочевой пузырь дал последний предупредительный гудок, уже не удовлетворявшийся движениями ламбады, и я начал просто прыгать в сторону туалета и смог уже лишь краем уха услышать о возможном внесении в Конгресс законопроекта о легализации марихуаны на территории всей страны или хотя бы одного штата в качестве эксперимента… Тут слова диктора были заглушены журчащим ручейком и моим вздохом облегчения. Все!

Когда я неторопливым шагом вернулся к телевизору, сюжет про марихуану уже закончился и диктор с не меньшим запалом рассказывал, скольких китайцев смыло последним наводнением, сравнивая его не в лучшую сторону с предпоследним, явно удрученный тем, что не пришлось вновь использовать свое любимое слово «многомиллионные», явно пеняя китайцам: мол, вас там и так много, так что могли бы тонуть и помасштабнее. Сразу же позвонил Майки и сказал, что у нас проблемы. То есть у меня. Ну как бы у нас обоих, но больше все-таки у меня. Я спросил у него: что, он тоже смотрел телевизор? Тут он перестал мямлить и начал материться, что я сижу там со своими папуасами и понятия не имею, что тут у них происходит, что федералы сбились с ног, пытаясь найти источник поступления нашей «травы», мелкие партии им иногда удается перехватить, но основной поток они перекрыть не могут — нагнали агентов со всей страны, но они уже городом практически не управляют и все ждут, что вот-вот введут войска. Хотя сам Майки думает, что все-таки до этого не дойдет и что Они (это страшное слово «Они») подключили уже ЦРУ и Пентагон, чтобы найти место, откуда везут «товар» в город и разгромить его к херам. Но это только полбеды. Вторые полбеды — это парни с южноамериканского континента, у которых начал чахнуть их кокаиновый бизнес в городе и их очень интересует тот, кто это все устроил. Они (снова это страшное слово) бомбить не станут, они просто приедут и перестреляют всех к херам, ну кого успеют, то, конечно, прирежут. В какой-то момент мне показалось, что Майки мне какое-то кино пытается пересказать, но где-то ближе к концу его рассказа я понял, что сам снимаюсь в этом фильме в главной роли. Ощущение холодной спины и холодных рук вернули меня в настоящее, я явственно ощутил, что жизнь — вот она, реальная, моя, одна и, судя по всему, подходит к концу. Мыши могут долго танцевать на носу у спящего тигра, но рано или поздно он может сказать: «Ам!» Майки сказал под конец столбу по имени Билл Джонсон, что первую часть проблемы он попробует решить самостоятельно, единственное, что для этого придется серьезно скинуться деньгами. А вот со второй частью будет труднее, потому что первым по большому счету все равно — это для них мелкое развлечение между очередными войнами, а вот вторым парням мы, точнее я, явно мешаю жить и они очень скоро начнут действовать.