Ирина Голаева - Повесть об одинокой птице

– А вы кто ей? – спросил он.

Борис Николаевич вздрогнул и повернулся к нему.

– Вы кем ей будете? – повторил врач свой вопрос.

– Мой племенник, она, я… – сбивчиво проговорил он.

– Вы – родственник? – строго спросил доктор.

– Да, – уверенно ответил он.

– Пройдемте, мне нужно с вами поговорить.

Он взял свой портфель, и они прошли в кабинет.

– Должен сразу вам сказать, что положение у нее тяжелое.

– Что с ней?! – вздрогнул Борис Николаевич.

– Мы сейчас не можем еще точно сказать. Но у нее открылось сильное кровотечение. У нее есть муж?

– Да.

– Надо срочно сообщить ему. Требуется кровь. Много крови. У нас, к сожалению, на сегодня этой крови нет.

– Какая нужна? Возьмите у меня.

– У нее очень редкая группа. Четвертая отрицательная. Эта самая редкая кровь. Вам нужно срочно найти хотя бы два литра крови. Время не терпит.

– Конечно, сейчас же, – спешно заговорил он, вставая. Но потом резко повернулся и сказал доктору:

– Пока я доеду до дома, уйдет время. Можно, я воспользуюсь вашим телефоном? У меня есть куда позвонить.

– Пожалуйста, – сказал доктор и протянул ему телефонный аппарат.

Борис Николаевич начал звонить.

Он узнал о ней только поздно вечером, когда пришел домой и обнаружил, что ее нет. Борис Николаевич сам ему позвонил. Он тут же выскочил из дома и поехал в больницу. Она была в реанимации.

За это время Борис Николаевич провел поистине гигантскую работу. Он поднял на ноги весь свой институт, своих друзей, знакомых. Через три часа нужные два литра редкой крови были найдены.

Он сидел, опустив голову, удрученный всем. Только утром они расстались, и ничто не предвещало такого удара. «Что же произошло с ней? Была ли это случайность?» – терзался вопросами он.

Всю ночь они просидели с Борисом Николаевичем под дверьми реанимации, ловя каждого выходящего оттуда. Ее состояние лучше не становилось. Она лежала без сознания. Внезапно открывшееся кровотечение вызвало схватки. У нее начались преждевременные роды.

Через 12 часов мучительных ожиданий у нее родилась девочка. Она была совсем крошечная, красная и сморщенная. Он, не отходя, сидел вместе с Борисом Николаевичем у дверей реанимации. Они увидели этот новый комочек жизни, когда акушерка выносила ее из реанимации в родильное отделение. Там стоял инкубатор для недоношенных детей. Они увидели ее мельком, но почему-то без слов поняли, что эта была именно она. Ее дочка.

Пока они сидели с Борисом Николаевичем вдвоем в коридоре, то ни о чем не разговаривали. Им самим было очень плохо, и поэтому не хотелось говорить лишних слов. Но когда мимо пронесли ребенка, они в первый раз улыбнулись друг другу.

– Ну, слава Богу! – тяжело вздохнул дядя.

– Дядя, она выживет? – произнес он.

Борис Николаевич промолчал.

– Но чем она виновата? – вдруг воскликнул он. – Если Бог есть, то меня надо наказывать. Я виноват больше, что оставил ее, когда должен был быть рядом!

Дядя ничего не отвечал.

– Почему вы молчите?! Вы всегда молчите! – нервничал он.

– Успокойся. Ей нужны силы, – сказал Борис Николаевич и обнял его за плечи. – Будь мужчиной. Нам они тоже нужны.

Ее выписали одну, через два месяца, и то после сильных уговоров всех. Ей требовался покой, да она и сама устала от больницы. Сильно похудев, она теперь больше походила на тень.

Девочка прожила две недели и умерла.

Сквозь какой-то туман она слушала долгие объяснения врачей. Сказали ей не сразу, а почти перед самой выпиской. До этого она была очень слаба. Она никак не могла понять, что ребенка нет. Он родился восьмимесячным. Непонятная ей формулировка, что семимесячные выживают, а вот восьмимесячные – тяжелей, так и осталась непонятой ею. В ее голове постоянно стоял шум, как будто забыли выключить транзистор. Она стала разговаривать сама с собой. Лежа в одноместной палате, она этого не замечала. Но когда вернулась домой, стала замечать, и то скорее по недоуменным взглядам со стороны.

После тяжелых родов и смерти дочери она замкнулась в себе. Она словно никого вокруг не видела, даже его. Ее любимое место теперь было у окна. Она с безучастным взглядом сидела там часами.

Он очень переживал за нее и боялся оставлять дома одну. С ними поселилась его мама, которая окружила ее заботой и вниманием. Тетя Маруся, понимая, как ее детям тяжело, с радостью делала за нее всю домашнюю работу.

Когда она зашла после больницы в квартиру, то по инерции пошла в свою комнату, которая теперь была их общей. В углу беззаботно стояла детская кроватка с веселыми шторками. Она увидела ее и, громко всхлипнув, упала на большую новую кровать. На крик прибежала мама Маруся.