Джим Шепард - Книга Аарона

Мы все были вечно голодными. «Я помню, как мама кормила нас овощами, потому что считала их здоровой пищей», – однажды утром сказала нам Адина так, как будто увидела сон.

Мы стояли перед магазином, который торговал поясами от грыжи, и кто-то кричал на своих детей с крыши дома. Кто-то в доме у нас за спиной на первом этаже все твердил своей жене, чтобы та добавила воды в карбидную лампу. Кто-то еще вылил прогорклое масло с подоконника этажом выше, и масло расплескалось по тротуару перед нашими ногами.

Стараниями Бориса мы начали торговать продуктовыми карточками людей, которые умерли или выехали из гетто, и Борис решил, что лучшие места для торговли рядом с пунктами выдачи, куда приходили мамы с маленькими детьми, и оказался прав. Торговались они с Лутеком, потому что остальные были не в состоянии выдержать детские взгляды. Лутек выторговал деревянные башмаки одного мальчика, держа продуктовые карточки перед носом его матери со словами, что он лишь просит ее накинуть какую-нибудь вещь, и если она хотела участвовать в торговле, ей нужно было научиться ставить себя на место другого. Она взяла карточки и потратила их на брюкву, а ее сын отправился домой босиком. Правда, на улице уже теплело. София говорила, что уже конец мая, хотя Борис полагал, что еще апрель. Лутек примерил деревянные башмаки и сказал, что, как он и предполагал, они идеально подошли.

– А какая польза от него ? – сказал Лутеку Борис, имея в виду меня. Но девочки сказали ему оставить меня в покое.

– Моя сестра терпеть не могла шпинат, – произнесла Адина. – А мне он нравился.

– Ты продолжаешь об этом болтать? – поинтересовался Борис.

– Бывало, моя мама говорила, что я должна быть такой чистюлей, чтобы даже коленки блестели, – сказала София.

Я видел, как вши ползают в проборе у нее в волосах.

– Ты и сейчас довольно чистая, – сказал я ей.

Лутек сказал нам, что теперь их квартира стала чище, потому что отец и некоторые другие носильщики начали топить печи деревянными опилками, которые, помимо прочего, были еще и дешевле угля.

– Разве они греют? – спросила Адина.

– А сейчас ничего не греет, – ответил он ей.

– Проблема не в печах, – сказал Борис. – Здравствуй, мать, – обратился он к женщине, которая выходила из магазина с тремя маленькими детьми, при этом все они рыдали. – Возможно, я мог бы чем-нибудь помочь?

Когда они ушли, у него в руках осталась тяжелая шаль.

– Она английская, – заметил он, показывая нам бирку. Они с Лутеком продолжали препираться, споря, мог ли он дать этой матери еще меньше.

Мы попрощались за час до комендантского часа, и я был уже на полпути домой, когда кто-то схватил меня за воротник.

– Ловильный крюк пришелся мне по душе, – произнес Лейкин.

– Приятно слышать, – ответил я, вырываясь. – Мне нужно домой.

– Тебе вечно нужно домой, – сказал Лейкин, как будто в этом крылась какая-то давняя тайна.

Он шел рядом и что-то жевал, не предложив поделиться со мной.

– Мои друзья с Крохмальной улицы хотят побольше знать о том, кто что делает на разных воротах, – сказал он. Он имел в виду желтую полицию, штаб-квартира которой переехала на Крохмальную в январе. Я знал об этом, потому что теперь Лутеку приходилось выбирать другой маршрут через малое гетто.

– А я тут при чем? – спросил я.

– Да создается впечатление, что ты шныряешь повсюду. Я всего лишь подумал, что ты подмечаешь разные вещи.

– Я не мастак замечать разные вещи, – ответил я ему.

– Ну, что-то ты все-таки замечаешь, – сказал он.

Я продолжал идти. Я остановился на остановке трамвая, но там никого не было. Должно быть, трамвай только ушел.

– Вся штука заключается в том, чтобы подмечать всякое разное, – сказал он. – Не то чтобы кто-то хочет как-то навредить общему делу.

Я подождал еще несколько минут и зашагал дальше. Верх одного из моих башмаков совсем оторвался и шлепал при каждом шаге.

– Кроме того, я мог бы дать знать о кое-каких возможностях, в случае если они появятся, – сказал он. – Например, сейчас имеется немного конфискованного лука, который еще никуда не сдали.

– Я думаю, что из нас двоих повсюду шныряешь скорее ты, – сказал я ему.

Он пожал плечами, как будто привык к подобным комплиментам.

– К слову, одной из обязанностей Еврейской Службы Порядка является принятие решений о том, какие квартиры подлежат реквизиции с целью последующего заселения новоприбывшими гражданами, – сказал он.

– Ну, наша квартира уже и так битком набита, – ответил я.