– А сколько тебе было лет, когда я родилась?
– Пятьдесят два.
– А это много?
– Много, милая, много.
– Ты была совсем старая, когда я родилась?
– Ну, не такая уж и старая.
– Ты не такая старая, как баба Магда.
– Ох! Спасибо, Олечка. Я тебя люблю.
– А мама была старая, когда я родилась?
– Нет, мама была молодая. Зараза! – выругалась я, когда игла вместо дырки в пуговице впилась в палец.
– А почему она умерла?
– Милая, мама погибла в аварии. Несчастный случай. Она была молодая и здоровая.
– А она была добрая?
– Да, Оля. Твоя мама была очень добрая.
– И красивая?
– Да, она была очень красивая!
– Такая, как я?
Я взглянула на нее из-под очков. У нее было квадратное лицо с грубыми чертами, «грубо тесанными», как говорили у нас в селе: упрямые тонкие губы, которые часто кривились в недовольной гримасе, нос картошкой и редкие волосики мышиного цвета. Малгося была красавицей! Настоящий ангел! Светлые кудрявые волосы, тонкие черты лица, ямочки на щеках и огромные небесно-голубые глаза. У Оли тоже были большие глаза, вот только цветом они напоминали скорее осеннюю лужу, чем небо.
– Да, Оля, такая же, как ты! – ответила я через минуту.
– А ты любила мою маму?
– Очень! – ответила я, размышляя, откуда у этого ребенка берется столько вопросов.
– А она тебя любила?
– Наверное. Она часто приезжала к нам на каникулы и праздники, когда была такая, как ты, и чуть постарше. Она подолгу гостила у моих родителей, твоих прадедушки и прабабушки.
– Расскажи об этом, тетя! Пожалуйста!
– Я же тебе уже сто раз рассказывала.
– Ну, пожалуйста! – Оля так любила мои рассказы.
Я громко вздохнула, а малышка забралась ко мне на колени. Я отложила иголку с ниткой и обняла ее. Любила прижимать к себе мою малышку, хотя она уже была не такой маленькой. Оля росла, а я словно усыхала. Я уже не могла часами держать ее на коленях, как раньше, потому что кровь в венах останавливалась, кожа деревенела и кости пекло.
– А о чем тебе рассказать? О петухе?
– Да! О петухе!
Я в сотый раз повторяла ей историю о том, как папин петух кинулся на Малгосю, потому что та гонялась за курами. Вскочил ей на голову, поклевал, застрял в волосах, и так, с петухом на голове, она прибежала домой. Пришлось его ножницами вырезать. Но сначала папа «обезвредил» напавшего, потому что он царапался и клевался. На следующий день на обед у нас был бульон из петуха.
Потом я рассказала Оле, как Гося захотела, чтобы зверушки побегали на воле, и выпустила во двор сразу двух собак, трех телят, двух коней, а еще кур, трех свиней и кроликов. Такой беспорядок был, что словами не описать. Отец позвал четырех парней, чтобы все зверье обратно позагонять. Не обошлось без жертв среди кроликов и кур. Потом мы пару недель ели крольчатину, приготовленную пятью разными способами, перемежая ее курятиной. Еще рассказала, как Малгося подпалила елку в праздники и как покусала соседского пса. Оля все эти истории слышала не один раз, но все равно смеялась громко и искренне, а я вместе с ней.
– Тетя? – вдруг погрустнела она, когда запас моих историй исчерпался.
– Что, Оля?
– А я маму совсем не помню, – сказала она грустно и очень тихо.
– Что ты, конечно, помнишь! – попыталась я переубедить ее. Она меня испугала. – У нас же есть ее фотографии, а у бабушки Магды их еще больше. Она тебе о маме рассказывала?
– Да, я знаю, тетя! Знаю, что на тех фотографиях мама. Но я ее совсем не помню! – Она начала тихонечко всхлипывать. – И папу не помню! Не помню их живыми!
Теперь мы плакали уже вдвоем. А вечер так хорошо начинался! Через минуту стало еще хуже.
– Тетя? – всхлипнула Оля сквозь слезы.
– Да, милая, – ответила я, громко хлюпая носом.
– А можно я тебя мамой буду называть?
– О боже! – Я почувствовала, как распадается на куски мое сердце. – Олечка, моя Олечка! – повторяла сквозь слезы. Она однажды уже пыталась называть меня мамой. – Оля, так нельзя! Прости, я не твоя мама, – сказала я ей и почувствовала, как сердце распадается на еще меньшие кусочки.
– Тетя… пожалуйста! Я же маму совсем не помню! – умоляла меня девочка сквозь слезы.
– Знаю, милая моя, знаю. Но я не могу быть твоей мамой. У тебя есть мама, а я не она. Тихо… тш-ш-ш… Все хорошо… – повторяла я и гладила ее по спинке.
– Тетя, а давай притворимся, что ты моя мама? Пожалуйста. У всех есть мамы, а у меня нет… Пожалуйста, тетя…
– Олечка! Нет! Так нельзя. Так нельзя… Так не делают… – пыталась я убедить ее и саму себя. Осколки сердца осыпались на дно грудной клетки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу