Жорж Кулецкий - Голубой Маврикий

Чуть потолкались в легкой пробке на Тверской — для настоящей было еще рано, чиновники из офисов еще не выехали на трассу, — потом повернули в Благовещенский переулок и нашли место неподалеку от каких-то ворот, где и припарковались.

В ресторане «Адриатико» в довольно узком коридоре при входе Филиппа приветствовали, как завсегдатая.

— С чего это они тебя тут так чествуют? — поинтересовался Василий. — Ты что, тут завсегдатай?

— Я у них как-то компьютерную сеть налаживал, — нашелся Филипп.

Симпатичная девушка в строгом платье, по своему виду вполне подходившая под стандарт «модели», повела их по лабиринту в дальний зал и усадила за большой квадратный стол — в этом заведении не любили, чтобы у гостей была тарелочная теснота.

— А местечко-то пафосное, — с улыбкой заметила Катерина, открыв светло-бежевую, из натуральной кожи папку меню. — Сюда ассистенты фотографов не ходят. Признавайся, Филя, в чем тут дело?

Но Филипп вместо ответа отправился «поправить галстук».

— Василий, — обратилась напрямую Катя к фотографу, — скажи правду. Он что — хакер, который по ночам через Интернет потрошит банки где-то за океаном, или тайный мафиози?

— Ну что ты… — несколько замявшись, начал объяснять «мастер». — Он — изобретатель. Видно, что-то изобрел и выгодно пристроил…

Филипп был никудышным конспиратором и, когда в конце обеда принесли счет, машинально достал из бумажника «золотую» кредитную карточку.

Катя сделала выводы. Про себя. Вслух ничего не сказала.

В следующий раз встреча в том же «Адриатико» была вместе с Игнатом и Валентиной. Повод был самый простой — провожали Василия на три недели. Одна неделя — по делам, еще две — покататься на горных лыжах.

— Да, вот так, почти как Хлестаков, мне в Париж по делу, — хмыкнул Василий.

— Знаем мы эти дела… В Давос — вроде как на экономический форум, олигархов и прочих воротил снимать, а сам — на лыжах и в обществе Юлианы? — парировала Валентина, которая, как многие женщины, не хотела, чтобы у мужа были в приятелях холостяки, способные сбить его с пути истинного. Так что подсознательно она подталкивала Василия к идее похода под венец. По ее схеме первым надо было вязать семейными узами бывшего сослуживца. А то, что Филипп уже «на крючке», она поняла с первого взгляда на спутницу компьютерщика.

Именно в этот момент у Василия включился мобильник — прозвучали несколько тактов из знаменитого марша Мендельсона.

— Юлиана установила, теперь вот так поет, когда она эсэмэски присылает, — пояснил Василий и с улыбкой в усы начал читать послание.

Там было только одно слово kisses. Правда, оно повторялось трижды, чередуясь каждый раз с фотографиями принцессы.

Василий начал писать ответ.

— Где-то я вас видел… Вы у меня в клубе, случайно, не были… Бильярдом не интересуетесь? — спросил Игнат у Кати.

— Игнат, Игнат, — с некоторой укоризной произнесла Валентина. — Ничего-то ты не знаешь, ничего не запоминаешь. Выложил в клубе гламурные журналы, а сам ни в один не заглянул. Ведь она же на тебя смотрит из всех журналов, где печатают рекламу дорогой парфюмерии. Правда?

— В общем — да, — Катя смущенно призналась, порадовавшись про себя, что и без макияжа она узнаваема.

Все мы немного тщеславны, и не так много нам нужно, чтобы на лице появилась улыбка, а на душе потеплело.

— …Конечно, каждая девочка мечтает о большой карьере, — рассказывала Катя. — Но это удается немногим… Отбирают сами дизайнеры, причем обязательно, чтобы у каждой была индивидуальность.

— Изюминка, по-нашему, — вставил Филипп.

— По-вашему, по-вашему… — кивнула Катерина, продолжая свой рассказ о жизни мира высокой моды, адресуясь в основном Валентине. — Вот только макияж на показ совсем иной, чем для съемок, он рассчитан на дальнего зрителя… Стилист делает то, что он считает нужным для платья, но не дай бог не угодить маэстро… Самое тяжелое — дисциплина. Это только со стороны — все дизайнеры красивые и пушистые, а так — надсмотрщики хлеще, чем в Америке на плантациях.

Василий не прислушивался к ее рассказу.

Он наконец закончил давить на кнопки телефона и, не скрывая своего удовольствия от этого занятия, произнеся победное — О! — нажал на кнопку «отправить».

Около десяти вечера Игнат и Валентина заторопились и, попрощавшись со всеми, уехали, даже не выпив традиционный кофе. Следом за ними встала из-за стола Катя — отправилась «попудрить носик».

Василий глянул ей вслед и неожиданно произнес: